|
|
|
|
|||
Moscow story.
или: Встречи, которых мы ждем.
автор - Lando
- Да. – ответил он.
Леша ушел на запланированную тренировку, а я с замиранием сердца ждала прихода папы. Опять были мысли о том, что я должна ему сказать. В голове опять творились решительные мысли. Что – то не давало покоя. Но вскоре к моей радости ко мне зашла мама, и отвлекла от моих раздумий своим разговором:
- Как твой молодой человек? Выспался? – спросила она меня.
- Да, слава Богу. – ответила я задумчиво.
- О чем думаешь? – спросила серьезно мама, - мой большой друг.
- Мам, с тобой можно поговорить на чистоту? Меня так много мучает. И все это связано с ним. – сказала я.
- Да, можешь доверять мне. Я давно ждала этого разговора. Тысячи раз пыталась вызвать на него тебя. Нет, у тебя же папин характер! Рассказывай, что у вас случилось? – ответила она.
- Мне очень трудно, и ему тоже. – начала я нерешительно. - Когда он был далеко, я не могла и дня прожить без него. Теперь будет еще сложнее. Разлука сильно убила нас морально и физически. Он меня любит, и я его тоже. Всей душой. Мне будет еще хуже без него. – не приближаясь с сути, блуждала я в словах.
- Говори прямо… - сказала она. – Не ходи вокруг да около.
- Мам, он хочет забрать меня с собой. Он очень скучает, он умрет от тоски. Я тоже. – моляще посмотрела я нее.
- Вы хотите жить вместе? – строго спросила она меня.
- Нет. Я не пойду на это! Ты же знаешь меня! Я просто хочу поехать к нему на время. Он предлагает мне работать с ним. Это сейчас единственное, что может спасти твою дочь. – пыталась я склонить ее на свою сторону.
- Какая работа? – спросила она меня непонятливо.
- Он хочет, чтобы я помогла ему выпустить коллекцию спортивной одежды, просит сделать для него сайт. И ты знаешь, я очень хочу ему помочь, потому что этим я помогу себе. – я искала себе союзника в ее лице, и пыталась как можно жалостливо рассказывать все для большего эффекта.
- Значит, ты хочешь, чтобы я поддержала тебя? – спросила она, поняв меня. – Ведь так я тебя поняла?
- Да, что – то в этом роде. – облегченно сказала я. - Я просто хочу, чтобы ты помогла дать понять папе, что я не наделаю никаких ошибок. Я знаю, что он даст понять Леше, что он не сможет увезти меня, пока я не выйду за него замуж. Но еще слишком рано, - мы знакомы всего лишь три месяца. Это слишком рано! В общем, единственная возможность узнать его и проверить наши чувства, - это время, и возможность работать с ним.
- Я тебя поняла, и могу сказать тебе – ты можешь рассчитывать на мою поддержку. – сказала она с улыбкой.
- Спасибо, мамочка. – я крепко обняла ее, мне уже стало на половину легче. – Теперь я надеюсь, и он поймет меня.
- Поймет. Не бойся. Уж я постараюсь! – ответила она.
- Вообще, Леша хотел с ним говорить по этому поводу, но у него сейчас тренировка, и он хотел это сделать завтра. – сказала я.
- А так и поняла, - ответила мама. – Какой он смелый, твой Леша, - говорить с нашим папой!
- Но ведь мой отец не монстр, чтобы его бояться. Да, хотя сила его характера очень чувствуется. – ответила я и мы с мамой засмеялись.
А потом я рассказывала маме о тренировке, на которой мне удалось побывать. Маме было интересно и она постоянно что – то спрашивала. Как оказалось, в юности она интересовалась фигурным катанием, - в это время это был один из популярных видов спорта.
Я мучительно ждала встречи с отцом. Страха не было, было только волнение. Я снова и снова искала нужные и убедительные слова для объяснений. Я знала, надо быть твердой и настойчивой, и он мне уступит. И все больше возникало желание – победить! «Я добьюсь своего, любой ценой! Я должна, и я это сделаю. Я не трусиха, чтобы возлагать все свои надежды на Алексея. Не должен он приходить и говорить то, что должна сказать я. Будет все так, как я захочу. Отец сам мне говорил, что твердость моего характера целиком зависит от меня. Ну что ж, пора отдавать должное его урокам. Что ж, сам научил…». Я сидела и думала. Вдруг тишину моих рассуждений разбил звонок. Пришел он, - тот, кто решит мне мои сомнения и тот, с кем мне придется бороться за правду своей жизни. Я вздрогнула… «Все! Пути назад, нет. Пусть пока придет в себя после рабочего дня, и я начну свое наступление по всем фронтам.»
Выждав пару часов, пока отец хоть немного отдохнет и будет способен воспринимать всю излагаемую мной информации, я перешла к активным действиям. Я уверенно зашла в зал, где гремел телевизор и шел выпуск новостей. Я убрала звук телевизора и прямо посмотрела на папу, который смотрел на мои движения:
- Зачем звук убрала? Ничего же не слышно. – сказал он еще не понимая, что его ждет.
- Мне надо поговорить с тобой. – я посмотрела на него с вызовом.
- Что случилось? – расслабленно спросил он. – Может, дашь досмотреть мне новости?
- Нет! Не дам. Новости показывают каждый час, еще успеешь. – сообщила я уверенно.
- Да, вам надо поговорить, это слишком серьезно. – сказала мама, и села рядом с отцом.
- Ой, девочки, вы меня прямо обложили… - зашутил он.
- Без шуток, папочка! – сказала я серьезно.
- По твоему виду видно, что это слишком серьезно. – заключил папа и добавил. – Ну что ж, я тебя слушаю! – рука его потянулась к пульту управления от телевизора, и жужжание за моей спиной смолкло. Тишина лавиной оглушила меня.
- Папа. – обратилась я к нему. – Разговор будет об Леше и наших отношения с ним. Сразу предупреждаю, пойми меня правильно и не двусмысленно. Ты сам знаешь… Вы знаете, - перевела я взгляд на маму, чтобы дать ей возможность почувствовать ее важность: - что мне пришлось пережить за эти месяцы. Постоянная пустота, ничем не заполненная. – рассуждения сопровождали интенсивные движения руками. - Редкие разговоры по телефону, письма, но это все не способно заменить человека. Вчера он предложил мне работать с ним. И я хочу этого, потому что это будет единственная возможность – видеть его. В общем, я хочу, чтобы вы отпустили меня на время к нему.
- Ты с ума сошла? Люда! – обратился отец к маме. – И это говорит мой ребенок? Я для этого тебя воспитывал, чтобы ты так поступала со мной? – возмущенно говорил он.
- Спокойно. – ответила мама. – Они всего лишь буду работать вместе. Разве это не возможность узнать друг друга? Ты только подумай: они знакомы всего лишь два месяца! Два! – показывала она на пальцах. - Подумай, - этого слишком мало. Чего ты хочешь от нее?
- Я хочу, чтобы все было в рамках приличия! – перебил он ее.
- Но ведь я не делаю ничего плохого! – разъяренно закричала я. – Пап, ты хочешь, чтобы я сломала человеку жизнь и свою вместе с ним.
Разговора не вышло! Я встала, и быстро пошла по направлению к своей комнате. В след я слышала что – то, но не воспринимала ничего. Дверь хлопнула с такой силой, что со стену упала репродукция картины Рубенса. Я упала на кровать, захлебываясь слезами. За стеной шел жаркий спор между отцом и мамой. Я долго лежала и думала. Я ненавидела себя за то, что струсила, ненавидела себя за то, что бросила все, так и не начав. Мне было обидно, что мой отец не понимает меня и не дает мне права на счастье. И опять соленые капли катились по щекам, оставляя следы мокрых следов. Времени прошло около двадцати минут, когда я задремала. Мне снился Леша. Проснулась я от того, что в мою комнату кто – то зашел и зажег лампу на прикроватном столике. Первое, что я увидела – фотографию Леши, смотревшего на меня из рамки. Подняв голову, я увидела склонившихся надо мной родителей. Отец сел на диван, и взял на руки Яшу. Тот удобно устроился и требовал внимания, - «Раз уж взял, так гладь». И папина рука скользила по его пушистой спинке. Мама села в кресло с торжествующим видом. Папа первый начал разговор:
- Лена, мы тут поговорили, и решили. – его рука плавно вздымалась о опускалась над блестящей шерсткой котенка.
- Вы на счет чего? – не понимая, спросила я. Мне казалось, что мое поражение мне приснилось, и разговор мне только предстоит.
- На счет твоего разговора. – ответила мама.
- В общем, так, - сказал папа. – Я, может быть, соглашусь, но… Мне надо узнать этого человека. Я должен знать того, кому мне возможно придется доверить тебя. Пригласи его к нам. Пусть чаще бывает у нас. Пусть будет на виду у меня, и я сделаю свое заключение. Это мое условие.
- Папочка. – бросилась я в его объятья. – Спасибо!
Тут, словно иерихонская труба прозвучал звонок в дверь. Мама поспешила скрыться, чтобы отрыть. Я все так же благодарно висела на шее у папы, я не могла поверить в то, что мне все таки удалось. Вообще не мне, а маме! Я была благодарна, что мой отец понял меня и мои чувства, в которых все было серьезно. Он лишь сказал мне:
- Ты так быстро выросла, повзрослела.
- У тебя учусь. Ты ведь так рано ушел из дома. – сказала я своему мудрому отцу.
- Это да. – сказал он задумчиво. – Но я – то мужчина.
Дверь скрипнула, и во тьме света я увидела профиль мамы, и за ним скользили какие – то скрытые движения. Мама произнесла:
- Сюрприз! – и отошла. За спиной у нее стоял Леша.
- Ты же на тренировке? – сказала я, мое лицо вопросительно вытянулось. Вот уж точно, - я не ожидала увидеть его.
- Здрасти! – развел он руки. - Тренировка кончилась, и я решил зайти к тебе. Здравствуйте. – сказал он моему папе.
- Здравствуйте, Алексей. – ответил он строго, но приветливо.
- Я могу поговорить с вами? – обратился он к моему отцу.
- Что ж, пойдемте. – обратился он к Алексею. – А вы… Вы сидите здесь, это разговор только для мужчин. – обратился он к нам с мамой.
Я пожала плечами, и посмотрела на маму. Она с улыбкой посмотрела на меня. Леша и папа удалились, оставив наше женское общество в мучительном ожидании. Я молчала минуту, а потом посмотрела на маму и сказала:
- Ну, рассказывай, что он сказал? Я вообще ненавижу себя за то, что бросила этот разговор и ушла. Надо было остаться, и… - ударила я в досаде кулаком по своей ладони.
- Добить его… - пошутила мама. – Ничего, ты же не мальчишка! Хватит этого, он сделал из тебя бесчувственное существо. Я упрекала его в этом, я сказала ему, что ты разумный человек и все в твоей жизни должно зависеть только от тебя и твоих решений. Ведь это так, - ты давно уже не маленькая, и ты должна жить… Жить так, как сама считаешь нужным, - ошибаться и идти ко всем своим целям. Ты же давно повзрослела. Видимо просто он не хочет осознавать этого. Ты ведь наш единственный ребенок.
- И ты все это сказала ему? – расширив глаза от удивления, сказала я.
- Да. А что? Ты ведь хотела, чтобы я помогла тебе? – посмотрела она на меня. Ее торжество радовало меня.
- Да мамочка. – мои объятья раскинулись перед ней. Мне было так радостно, что все теперь решено, и в моей проблеме моя мамочка сыграла первую скрипку.
- Ну, сейчас будет долгий и упорный разговор. – показала она пальцем на то пространство, где теперь решались недоговоренные вопросы.
- Это точно!– сказала я.
- Я пойду, поставлю чай. Это понадобиться. – сказала она и удалилась на кухню.
Прошло около часа, пока я увидела Алексея. Все это время, пока мой папа и он разговаривали в комнате, я мучительно переживала сей факт. Мне казалось, что я сейчас сама пойду и прерву их разговор своим появлением, но это было неприлично, так как сказал папа - это был мужской разговор. И мне оставалось только ждать! И я покорно, сжимая в руках том Жоржа Санда, ждала. Читать книгу не могла, и лишь указательный палец застрял на одной из страниц, отметив ее своим отпечатком. Едва начав, я думала о том, что происходило за стеной, и чтение заканчивалось, так и не начавшись.
Наконец, с переживаниями было покончено. Я сидела у окна, думала непонятно о чем. Мой взгляд врезался в далекий свод московских крыш, горящих ночными огнями, и задумчиво рассеялся в небе Москвы. Скрип расписанной абстрактными картинками двери вывел меня из этого состояния. Я повернулась, и глаза остановились на идущем ко мне профиле. Леша был чему – то очень рад. Я перевела дыхание, все понятно – все кончилось хорошо. Он сел со мной рядом, и теплая рука упала на мое плечо. Теперь он сообщил мне тихим голосом:
- У тебя отличный отец! Мы сразу поняли друг друга.
- Ну и отлично! – с облегчением сказала я в ответ на радостную интонацию любимого. От сердца отлегло и радость теперь проникла в мои мысли. Я обняла его, и сказала. – Значит, теперь мы будем вместе?
- Да. Мы будем вместе, и ты будешь работать со мной. Я так счастлив! – его голова тихо наклонилась к моей, и голос сказал еще раз: - Счастлив… Мы теперь будем вместе…
- Здорово. – я не находила больше слов, способных выразить мое состояние. Только одно слово.
- Ладно, я пойду – поздно уже. Я жду тебя завтра. Хорошо? – глаза посмотрели на меня, а губы выражали трогательную улыбку.
- Хорошо. Я приду. – ответ не замедлил появиться и растаять в пространстве согласием. Губы объяли мои уста в пожелании сладких снов и растаяли до утра.
VII.
Следующий день пришел так же логично и последовательно, как ушел предыдущий, и принес мне множество новых и незнакомых ранее ощущений. Утром, открыв глаза, я поняла, что в этот день меня ждет еще те приключения! Я улыбнулась, и сладко потянулась от этих самых чувств. «Как мне дорог этот мир с тем, кто рядом со мной и с теми, с кем еще предстоит быть. Я люблю этот мир со всем тем, что в нем есть. Я поняла, что могу любить всех и прощать им все их ошибки, потому что сама – несовершенство.» - даже спросонья мысли столь четкие. Я думала о моем отце, который в один вчерашний день изменился в моих глазах до неузнаваемости, - он дал мне свободу от моих ранее сформированных предрассудков и обратил свой взор на мои страдания. Ох, должно быть, это ему не легко далось! Мысли были о маме, которая всегда была на моей стороне и этим доказала мне вчера. Что ж, она мать! Размышления о Леше заняли отдельную сторону. Логично, он отдельная тема в этой жизни! Я думала о нем: «Он мое далекое, но теперь близкое счастье, к которому я шла всю свою прожитую жизнь. Я ждала его всю жизнь… Не напрасно ждала, ожидание того стоило…» В этот момент я вспоминала дни, когда мы были вместе в городе моей мечты – Санкт – Петербурге, и как город скрывал наши следы в своем старинном бытии. И город с холодной атмосферой, подарил мне столько тепла, которое не измерить никакими известными мерами в мире, - на столько оно велико и безгранично. Он хранил память о двух счастливых сердцах и их любви. Мысли и мечты длились не долго – через минуты я поднялась, чтобы начать сборы на предстоящее мне мероприятие. Ну не люблю я опаздывать, ой не люблю! Да вдобавок я знала, что Леше будет очень нужна моя поддержка. Выходя из ванной, я услышала заливающийся звонок в дверь. От неожиданности я остановилась, и прислушалась, но настойчивое давление на звонок повторилось еще раз. Я приблизилась к двери и громко спросила, чтобы слышал тот, кто находится за гранью двери: «Кто там?» Ответ прозвучал тут же, и голос я сразу узнала:
- Леночка, это я – Алексей!
С порога, увидев Лешу, я запищала от восторга и бросилась в его распростертые объятья. Не это ли хороший сюрприз этим утром? Он бросился обнимать меня. В смятении обуявших нас чувств, и мы закружились в вихре радостных эмоций. Леша посмотрел на меня и сказал:
- Ну что, ты готова?
- Нет. Я только что встала. Кстати, а ты что тут делаешь? Ты должен быть с учениками, чтобы поддержать их. – заметила я строгим тоном.
- Не смог. Не хочу. – опустил Леша глаза. – Не могу, кажется, с ума сойду. И чуть свет сбежал оттуда…
- Ага, и все свалил на Татьяну Анатольевну, - закончила я фразу, начатую Алексеем. Он смущенно посмотрел на меня, - я сказала правду. Ох уж эти волнения!
- Не могу, нервы сдают. Вот и решил сбежать к тебе, и хоть на время забыть обо всем с тобой. Я же обещал катать тебя на такси! – Леша нес такую ахинею, что слушать это было не возможно без смеха. Но я серьезно выслушала этот бред, сдержавшись. Бессвязные предложения и подбираемые слова, говорили о том, что он волнуется. Он пытался скрывать, но это оказалось невозможно: от меня ничего не утаишь.
- Проходи, я оденусь пока. А то, все еще в бегаю в пижаме. Какой стыд! Кстати, может тебе валерьянки налить? – выглянула я из – за двери с серьезным лицом.
- Да нет, не надо. – нервная улыбка скользнула по его лицу, пытаясь быть незамеченной. Я сделала вид, что ничего не поняла, и еще раз спросила:
- Ну, смотри. А то может все таки? - настаивала я на своем.
- Нет, не надо. Спасибо за заботу. – предложение было геройски отклонено.
Леша остался в зале, его заняла игра с котом, который расположился у него на коленях. Пушистый хвост Яши прелестно щелкал по тем же коленям, а мордашка поглядывала я сторону окна. После, Яша с большой охотой гонялся за бумажкой, привязанной к ниточке. Я то в дело слышала смех Леши, которого забавлял маленький шкодливый зверек. Мне было не удобно, что я до сих пор в пижаме и в растрепанном виде, и я испарилась, чтобы исправить эту оплошность. Шкаф представил мне многообразие выбора, и я включила свою фантазию в выборе своего туалета. Что ж, это было трудно: мне нравилось абсолютно все. За время, проведенное в больнице, когда моим единственным, модным нарядом была пижама и халат, я теперь смотрела на свой шкаф, как на универмаг. Приоритет лег на брюки и теплый свитер, - вполне привычная для меня одежда, и очень удобная. Я примерила все это, и осталась довольна выбором, - все смотрелось гармонично. Далее последовал вполне обычный и необходимый выбор духов, аксессуаров и украшений. Вскоре перед зеркалом престало мое отражение, и оно было великолепно. Все это время я думала о том, как помочь Леше и отвлечь его от этих нервирующих его мыслей. Мне было важно, - просто помогать ему. Да, когда любишь, делишь с человеком все: и счастье, и горе, и волнение, просто потому что, - это важно для тебя, как то, что вы дышите одним воздухом и ваши сердца бьются в одном темпе и ритме. Но что – то решения я не находила, хотя усердно его искала. Наконец, изрыв все свои измышления, я показалась в зале, где сидел Леша, и предложила ему:
- Леша, чайку попьем? – предложение было просто.
- Хорошо, попьем чайку. – ответил он мне с улыбкой.
Я следила за Алексеем, который задумчиво смотрел в одну сторону, и казалось мне в этот момент, что он вот – вот пронесет чашку мимо рта или обдаст себя кипятком. Он глубоко ушел в раздумья, словно подводная лодка в долгое плаванье. Его серьезные и задумчивые глаза утонули на дне чашки кофе, в которую он бессознательно смотрел, как будто искал там ответы на тревожащие вопросы. Я не сводила влюбленных глаз с этих задумчивых черт и прощала им все. Глаза вглядывались в черты, как раньше – пытаясь запомнить подробности: уловить настроение, вникнуть в суть его размышлений, пусть не выражаемых. Наконец изваяние посмотрело на меня! И я с улыбкой заметила:
- Я тебе не мешаю? Ты так задумчив, словно открываешь новые теоремы для математики… Или… Наверно твои мысли уже в космосе и воссоединяются в инопланетным разумом? Марсиане приняли твой сигнал? – шутила я над ним, пытаясь этим отвлечь его от мыслей.
- Шутница! – он, наконец, рассмеялся, чем расслабил меня. И я, наконец, дождалась его малюсенького поцелуя. - Думаю о том, что сегодня предстоит. Хотя больше наверно думаю о завтрашнем дне – завтра короткая, и это на много серьезней. А уж о произвольной вообще думать боюсь!
- Я понимаю, но Леша, ты тут ничего сделать не можешь. Ты сам мне вчера это говорил. Помнишь? Пойми: все зависит не от тебя, а от того, как твои ученики усвоили данные тобой уроки и на сколько они старались воплотить их в жизнь. Или на сколько они старались их понять и с умом использовать. – мой спокойный тон пытался проникнуть в сознание Леши и успокоить его. Леша смотрел на меня с каким – то искренним трагизмом.
- Знаешь, я в эти моменты начинаю думать – а вдруг я делал что – то не так? Не так объяснял не так показывал? – проникновенные речи говорились с таким чувством, и это отображалось на его лице. Пальцы тарабанили по столу каким – то мотивом, - явно от волнения. Этот стук выводил меня из себя, но я сдерживалась, - прощала, опять прощала. Хотя желание взять его руку и убрать с этого стола не отходило от мыслей. Но я терпела. В конце концов, это еще не самое страшное…
- Ну что ты! Я вчера видела, как ты работал, и могу сказать точно, - ты был великолепен! Тебе не в чем себя винить. Уж поверь мне! Я уважаю твою настойчивость, с которой ты вчера относился к предъявляемым к каждому из них требованиям. Ты требовал и получал, - пусть не с первого раза, но ты получал свое. Это скорее им надо думать о том, - все ли они сделали для того, чтобы правильно тебя понять. Так что, ты сделал все от тебя зависящее, - ты вложил в каждого тот максимум, который каждому из них отдал. Ты отдал им все, и теперь их забота – как показать, на сколько хорошо они умеют учиться у других. Не думай об этом. Оставь свою совесть в покое, она должна молчать, потому что чиста… - мои речи призывали его оставить свои мрачные и напрасные, как мне казалось мысли. Это получалось. Его рука протянулась к моей, и губы прижимались к ней в благодарность за слова, которых я не жалела. Не жалела, это всего лишь слова…
- Мне так нравится слушать тебя. Ты меня успокаиваешь. – сказал он и расслабленная улыбка осветила ранее напряженное и задумчивое лицо. Мне нравилось смотреть на его счастливое лицо так же, как ему нравилось слушать меня.
- Ничего, для тебя же стараюсь! – сказала я. – Значит, старания не прошли даром!
- И у тебя действительно получается. – сказал он, и хотел продолжить, как его мобильник зазвенел полифонической мелодией. – Извини, это наверное такси? - Леша молчаливо слушал того, кто был на другом конце провода и сказал мне: - Надо идти, - такси…
В такси мы ехали молча, Леша все так же переживал предстоящее ему испытание. Он пытался скрыть это глядя в окно, но я чувствовала. Казалось, что сейчас он надвинет свою шапку на глаза, и вывесит на груди табличку: «Не беспокоить, ушел в астрал!». И мне все больше хотелось разговорить его, чтобы снять это напряжение. Я взяла его большую ладонь в мои руки и сказала:
- Ничего не бойся, все будет отлично. Ведь так? – я искала слова, чтобы склонить его к разговору. Он посмотрел на меня, и сказал:
- Я знаю. Я вижу, как ты хочешь помочь мне, и очень ценю это. Не унывай, потому что хочу сказать тебе, - у тебя хорошо получается. Мне повезло, что ты у меня есть, потому что теперь у меня будет еще и отличный психолог. – Алексей сжал мои руки в свои ладонях и каждую поцеловал. Его глаза смотрели в мои и цвет неба отражался в них. Я думала о них: «Какие голубые, как кусок неба без облаков, как море, как вода… Утонуть в них, - значит быть в счастье… Небо, и так близко, - на земле…»
- Психолог? Зачем? – я задала вопрос, который рассмешил его. Понятно, это была шутка, которую я не поняла.
- Ты мой психолог! – смеялся он трогательным смехом, который очень радовал меня теперь. Он смеется, а значит он хоть чуть – чуть забыл о том, от чего я хотела его отвлечь.
Мы остановились у спортивного комплекса Олимпийский, - места, где официально проходил международный чемпионат по фигурному катанию. Алексей подал мне руку, чтобы я могла выбраться из такси. Я выбралась, и теперь рассматривала здание, которое мне удавалось видеть разве что с обзорной площадки Воробьевых гор. Мы вместе зашли в здание, и окружающая обстановка поглотила меня своей шумностью. К Алексею подошло несколько журналистов, и он долго стоял, отвечая на их вопросы. Его силуэт скрыли камеры и фотоаппараты, словно отгораживали от всего мира и свои четко определенные границы. Мой взгляд остановился на стене, которую украшала мозаичная картина. Мои глаза пытались рассмотреть каждый кусочек смальты и понять технологию, которой пользовался автор этого произведения. В здание входили все новые и новые лица, которые отвлекали меня от моего занятия. Мои уши улавливали все новые и новые иностранные речи, смешивающиеся с русским диалектом. Языки были разными и многие непонятные, но я без труда узнала этническую принадлежность многих из них. Ну, хотя бы примерно! Многих можно было отличить по одному только внешнему виду, так сказать национальным чертам: английская сдержанность, французская легкомысленность, российская настойчивость, американская узколобость. В этом процессе застал меня подошедший ко мне Алексей.
- Ну что, пойдем? Надо найти Татьяну Анатольевну, и всех остальных. – рука обхватила меня у талии и увлекла за собой. Я следовала в течении этих рук, как по течению реки.
- Пойдем. А я не помешаю? – поинтересовалась я. – Вы же все на нервах! А тут еще и я! – мое лицо выражало наигранную серьезность.
- Блин! Ну что за ерунду ты несешь? Я не намерен отпускать тебя. Так что, пойдем. –тон чуть ли не кричал на меня. Его шаги влекли меня в глубину коридора.
Алексей спешно шел впереди, я схваченная его рукой шла за его спиной, уворачиваясь от встречных людей. Их было слишком много для этого места. Лица смотрели на него большими, неожиданными глазами, а потом на меня, и успевали пропускать нашу пару. А я только успевала извиняться, в ответ я видела только улыбки. Кто умудрялся наступать мне на ноги, задевать когтями или руками, либо это делала я. В полу тьме коридора я увидела тень. Приблизившись, я узнала уже знакомую фигуру. Кутаясь в норковое манто, и сжимая в руках пару черных перчаток, стояла Татьяна Анатольевна. Мы приблизились и она посмотрев на нас, приветливо улыбнулась:
- Ах, Леша, ну вот наконец и ты! – проронила она, растягивая зачем – то пару несчастных перчаток.
- Да, Татьяна Анатольевна. Как у нас дела? Удалось размяться? Как Андрей? Как настроение? Жубера уже видели? Как он? Доволен вчерашним прокатом? – атаковывал Леша своими вопросами женщину, которая держалась молодцом. Но перчаткам все так же доставалось по полной программе. Видимо и эта женщина очень нервничала и отыгрывалась на этом аксессуаре? Леша теребил мою руку. Моей рукой, которая покоилась на впадинах его ладони, я чувствовала какой – то внутренний конфликт, который просился таким способом наружу. Его ладонь стала влажной от волнения, а моя уже стала скользкой от этой влаги. Он спросил у Татьяны Анатольевны: - Какой стартовый номер?
- Шестой. – ответила она. – После канадца. – лицо не выражало ничего хорошего. Наверно предрассудки, что шесть несчастливое число или спортсмен был столь сильным соперником?!
- Плющенко уже катал? – поинтересовался Леша. Его потная ладонь все так же не отпускала меня, и это уже злило меня, но сказать об этом я не смела. «Отвлекать его на такие глупости, перетерплю. Он и так весь сплошной комок нервов…» – думала я.
- Нет. Он последний. Пойдем, сейчас должна быть наша разминка. – женщина положила свою руку на плечо Леши, не сводя с него своих строгих и серьезных одновременно глаз. Мы втроем пошли, чтобы поддержать Андрея, которому предстояло еще то волнение, наверно еще большее, чем волнение этих людей. А еще и нешуточная борьба!
Лед непривычно слепил глаза своим ярчайшим блеском. Белесый овал сиял, словно большой феонит в платиновой огранке. Глаза, не привыкшие к такому резкому свету, невольно жмурились. Свет и блеск причиняли боль, а мерцание прожекторов, освещавших этот убийственный лед, добавлял еще более резкий ослепительный огонь. Перелив света и холодного пространства, нес какой – то скрытый мотив. Мотив был наполнен музыкой триумфальных побед и горьких поражений, омытых слезами. Я смотрела на лед, на нем скользили фигуры в разнообразных пестрящих цветами костюмах. Но в свете ярких ламп и бликов, люди казались черными чернильными кляксами. Глаза еще не привыкли к свету, все так же смотрели на чернильных людей с не понятием. Вскоре они привыкли и рассматривали костюм каждого. Казалось, что это маскарад, и каждый из них имеет свою маску, которую надел перед выходом, как часть к своему костюму. И скоро маскарад закончится, и маски будут брошены: будет ясно, - кто король, а кто шут… Каждый из мужчин находился в своем созданном образе, но это был обман, - все силы экономились для главного часа. Каждый из них скользил полный амбиций, надежд, с наигранной маской гордости, и нетерпимости к своим соперникам. Каждый верил, надеялся и говорил себе: «Я достойный!». Но какова будет Фортуна к каждому из них? Время покажет, - кого она сломает, как карточный домик, - одним жестом, а кого возвысит над всеми остальными своим благосклонным взглядом. Задумчивость и изучение совсем поглотили меня, я не заметила, как ко мне подошел Леша, и положив мне голову на правое плечо, посмотрел в мое лицо. Его рука плавным движением легла на мое левое плечо, и это вывело из мыслительного процесса. Опомнившись, я посмотрела в его глаза, которые теперь волнительно и внимательно смотрели на меня. Я развернулась, обняла его, и тихо успокоила:
- Все будет хорошо. Вот увидишь. – мягкий голос растаял у его уха с этими словами.
- Спасибо. – сказал он. – Пока ты со мной, - все хорошо! – руки прижимали меня все крепче, словно боялись чего – то.
Мы вместе стояли у бортика, каждый из нас ждал, и каждый непрерывно думал. Андрей покорно ждал, и пытался, как его учителя скрыть свое волнение за стенами равнодушия. Мои глаза изучали его, как кого – то, кто сейчас раскроется в своем музыкально – спортивном повествовании и покажет, что он умеет. Уважение присутствовало в моих наблюдениях, - парень почти не волновался. Я смотрела на борьбу, в которой рушились надежды и стремления, и думала: «Жестокая игра… но игра для сильных духом…». Я видела не в первый раз, как падали на лед те, кто минуты назад находился в таком подъеме. Я видела, как теперь уже волновался Андрей. Чем больше приближалась его очередь, тем он становился менее собранным и внимательным. Наверно он боялся, что лед сыграет с ним ту же злую шутку. А этот лед словно был живым существом, он не прощал фальши, и жестоко наказывал за слабость не синяками, а болью поражения. Татьяна Анатольевна давала Андрею какие – то инструкции. Он тихо слушал и все так же кивал головой, мол: «Да, да, я все понимаю… Сделаю все возможное и невозможное… ну я постараюсь…». Алексей напряженно следил за борьбой за бортиком катка, и казалось, что все остальное стало ему не важно. Я посмотрела на белокурого парнишку, и наши взгляды встретились. Я с пониманием улыбнулась ему. После общения с тренером, он подошел к нам. Леша посмотрел на него и сказал:
- Андрюха! Да пошли ты их всех мысленно, и делай свое дело. Как твое настроение? – он похлопывал парня по плечу, пытаясь подбодрить его этим жестом.
- Хорошее. По крайней мере я стараюсь. – ответил тот, пытаясь улыбнуться в ответ.
- Молодец! Молодец! – Леша пытался еще больше приободрить парня, и дать ему понять, что он сможет все.
- Ничего не бойся и не волнуйся, иначе все выйдет из под контроля. Наши страхи имеют над нами слишком сильную власть. Выйди и сделай то, что должен сделать. – перебила я Алексея. Он только стоял и молчаливо смотрел на меня. А я пыталась хоть чем – то помочь этому человеку и его понятливому ученику.
- Правильно, золотые слова! – сказал он. - Ну а теперь, тебе пора! Вперед! И ничего не бойся! – и обратился ко мне: - Он сможет, вот увидишь!
- Не сомневаюсь, - улыбалась я Леше.
Андрей с улыбкой пошел на ждавший его лед. Я тихо смотрела на него, и думала: «Все будет хорошо…Он сможет…». Он стал для меня кем – то, на кого надеялась не только я, - на него надеялась вся страна. Паренек остановился посередине ледяного овала. Лицо застыло в поиске эмоциональной опоры, и глаза его еще раз пробежались по месту, где мы втроем стояли. И полилась музыка. В этот момент этот тонкий мальчишка превратился в статного и пластичного красавца, который завладел вниманием людей, наполнивших зал. Его руки плавно описывали в воздухе линии, и переплетались с прекрасным, выражавшим эмоции лицом. Я восхищалась этим молодым талантом – быть таким искренним и прекрасным. Его ноги вырисовывали на холодной стали катка разные фигуры, которых я не понимала, но они приводили в бурный восторг зрителей. Я тихо говорила себе: «Ну, давай же! Ты еще не знаешь, сколько ты можешь!». Краем глаза я видела Алексея. Его руки сжались в кулаки, а лицо переживало в такт музыке и своему воспитаннику. Кулаки сжались и словно дирижировали движениями Андрея. И музыка стихла, и гром оваций поглотил зал. Алексей повернулся ко мне, - эмоции стихли. Он обнял меня, и я уже чувствовала радость и торжество, которые выражало его лицо. Татьяна Анатольевна вцепилась в бортик, и повернувшись к нам не прятала своего ушедшего волнения. Она тяжело выдохнула, показывая: «Это было еще то…»
- Молодец! – Алексей обнял Андрея, который с торжествующим видом вышел с катка. – Так, оценки… Все чисто! Даже на тренировке так не всегда получалось.
©Стихия