|
|
|
|
|||
Moscow story.
или: Встречи, которых мы ждем.
автор - Lando
- Ты плачешь? Лена, ты плачешь? Не плач, я сказал, я приеду! Ну, прекрати, иначе я до конца жизни буду винить себя в том, что ты теперь плачешь…– хрипло крикнул он.
- Ты обещаешь? – пробормотала я.
- Обещаю! – ответил Леша. – Ты довольна, моя маленькая шантажистка?
- Я, еще и шантажистка… - сказала я обиженно.
- Все, все зайчик мой, не сердись. Но ты действительно шантажистка… – сказал Леша.
Я положила трубку, и улыбнулась сама себе, и радовалась своей маленькой победе. Какой уж маленькой? Большой! Повернувшись, я заметила папу, он неподвижно и недовольно смотрел на меня. Он покачивал головой, и не замедлил сказать мне все, что он об этом думает.
- Я ему голову оторву. – сказал он с недовольным выражением лица. Эхо его голоса отразилось в стенах грозным рыком льва. Настоящий лев! Это его знак по гороскопу.
- За что? – сказала я, вытирая следы недавних слез. Я все так же продолжала довольно улыбаться.
- За то, что он мучает тебя! – ответил он сухо.
- Папочка! – сказала я, улыбаясь. – Ах, папочка!
- Так, помолчи! – папу перебила зашедшая мама, стараясь защитить меня и Лешу. – Ты хоть вспомни, какой ты был, когда ухаживал за мной. Это ты сейчас такой весь из себя! В училище хоть и был отличником боевой подготовки, а мямлей был! И слова вымолвить не мог! Любовные признания я услышала только через три года!
- Аааа, эээ… - попытался папа сказать что – то, но мама быстро сбила с него спесь.
- Вот – вот, помолчи… - сказала мама ему, и папа замолчал.
- Мам, ты спасла меня – чмокнула я ее в щеку.
- Да ну его! Чем старее, тем дурнее… - сказала она со смехом.
- И это ты мне? – донеслось из зала.
- Сиди, сиди, а то я тебе расскажу, какой ты был в молодости. Освежу твою память! – засмеялась она. Папа лишь недовольно что – то пробормотал, типа «Молчу, молчу… А то ты точно… Боевая женщина». Видимо папа боялся потерять свой авторитет? Иногда мои родители похожи на детей!
III.
Вскоре кончилась зима, но кончилась она формально, - истек ее календарный срок. На улице все так же шел снег, дул ветер, шумели холодные пронизывающие метели, и люди носили зимние одежды, пряча лица в воротники. В один из дней, я, не выдержав жизненной гонки, выпала из нее, как слабое звено. Возвращаясь с работы, я проходила мимо киска с мороженным, и разум покорился моей страсти, я купила пять(!) штук сливочного пломбира с орешками. Я съела пять брикетов с такой жадностью, как будто никогда не ела мороженного. Ночью я проснулась от холода, и невозможности согреться, а утром от огненного жара. В общем, болезнь свалила меня с ног на две недели. И когда я все же шла на поправку, моя глупость сыграла со мной еще более злую шутку. Обманувшись красивой картине за окном, - солнечному дню, я решила подышать воздухом, и прогуляться. Зря я так решила! Через несколько дней, мой нос совершенно не дышал, и никакие средства уже не помогали. Отправившись в больницу, к врачу, я получила достаточно шоковый диагноз – острый синусит. Если говорить не врачебным языком, то это был гайморит. И этим диагнозом я попала с больницу.
Попав в больницу, я впервые поняла, что такое настоящая скука. Жизнь моя текла на столько монотонно, что можно быть застрелиться. Каждый день я жила от процедуры к процедуре, от таблетки к таблетке, а между этими интервалами, я крепко спала – это были последствия лечения антибиотиками. Выглядеть я стала довольно смешно и нелепо, из моего носа торчали тоненькие прозрачные трубочки – котеторы, которые каждый день по несколько раз на дню промывали. Мои больничные дни тянулись так медленно, и были похожи, как братья – близнецы. К моей великой радости каждый день меня навещали родители, однокурсники, которые приносили мне конспекты, Оля и Валера, и приехавший из Парижа друг Вовка. Все они дружно рассказывали о той жизни, которая протекает вне стен этой врачебной обители, но без меня. Но только больше всего я скучала по Яше и Леше, которых я оставила дома. Одна лишь фотография в рамке, напоминала измученному антибиотиками разуму, что где – то живет любовь!
Наступление весны я встретила в больнице. Хотя мое состояние шло на поправку, за стены больницы меня не выпускали. Теперь антибиотики меньше влияли на меня, и я подолгу занималась рисованием, и чтением, вышиванием, разгадыванием кроссвордов, и игрой в шахматы с одной из соседок по палате. Так как, ноутбук мой сломался, я еще выпала из жизни Леши. Мне лишь удалось на прощание перед поступлением больницу, написать ему короткое письмо, и этим все исчерпалось. В общем, в этой болезни, я смогла вынужденно, но, немного отдохнуть. В один из дней, когда я сидела на подоконнике, и пялилась в одну точку на улице, зашла моя соседка по палате, и сообщила:
- Лена, к тебе так пришли.
- Странно, - посмотрела я на часы. – Сейчас не время для посещений. Время всего – то пять часов… – а потом встревожено добавила. – Наверно что – то случилось дома, или еще что – то? Что – то случилось…
С каким - то неведомым и закипающим в жилах страхом и бешено бьющимся сердцем, я быстро спрыгнула с подоконника, одела на ноги забавные мягкие тапочки в виде медвежат, и помчалась на первый этаж. Ноги запинались об ступеньки, один раз я чуть даже не растелилась на лестничном пролете. Я бежала, а в голове была одна мысль: «Что – то случилось! Ой, мамочки!» Запыхаясь, я вбежала на первый этаж. Я посмотрела по сторонам, в полу – тьме больничного коридора, все выглядело мрачно и страшно. Сердце клокотало в груди, словно хотело вырваться из стесняющего его пространства, что – то било по вискам, как молоток по наковальне. Свет еще не зажгли, и вокруг царил какой – то глухой сумрак. Беспокойство со все большей силой нарастало во мне, как морской прилив. Больным усталым взглядом смотрела по сторонам, ища. Что я искала? Кого я искала? Я уже забыла, только предчувствие чего – то нехорошего било прямым ударом, отправляю в нокаут. В душе билось какое – то странное предчувствие, которое не давало покоя. И тут за спиной, словно раскатистый гром, раздался голос. Голос был таким до боли знакомым, таким родным, что я даже подумала, что из – за курса лечения, у меня начались галлюцинации. Голос прокричал:
- Лена, Леночка, маленькая моя!
Я обернулась. Голос слышался из глубокого полу – мрака коридора. Я стояла и всматривалась в этот серый мрак, и боялась поверить в то, что нахожусь в здравом уме и трезвой памяти. Голос я узнала, но я боялась, что мое воображение, напичканное таблетками, сыграло со мной злую шутку. Я слышала звук шагов, и видела тень, которая приближалась ко мне, но все так же продолжала вкопано стоять посередине коридора. Когда обладатель голоса проходил вблизи одного из больничных окон, и тень света мелькнула по его лицу, а потеряла всякое сомнения. До тех пор я стояла посреди коридора и мучалась сомнениями, теперь тени сомнений покинули меня – это он! Переходя с шага на бег, я стремительно направилась к нему! Я бежала, и сердце билось уже совершенно в другом тоне, оно билось не то такими – то еще сомнениями, смешанными с радостью. Я бежала, мимо людей бывших на этаже приближаясь к нему, а он шел и трогательно улыбался. Я бежала, и чувствовала, как мои глаза горят от слез. И вот, я приблизилась к нему, и захлебываясь слезами, бросилась ему на шею. В следующее мгновение, видимо, желая отрезвить мой разум, по спине меня хлестнуло что – то колючее, проникая сквозь ткань хлопчато – бумажной пижаму. Я стояла не открывая глаз, не пророняя слов, по щекам тихо текли слезы. Я боялась открыть глаза, и понять: что рядом нет этой приятной теплоты, нет запаха знакомого дорогого парфюма, этих рук, одна из который лежит на моих волосах, а другая на спине, нет постороннего запаха роз, такого нетипичного для этих унылых стен. Я стояла и дрожала всем телом, по щекам стекали горючие дорожки. Мне, как в тумане слышалось:
- Любимая, милая, дорогая… - и другой перечень приятных на слух слов.
Наконец, сделав немалые усилия, я открыла глаза, и посмотрела на него. Это он! Все сомнения, прочь, - это он! Слезы, еще большим потоком хлынули из глаз.
- Это ты! Это ты! Лешенька, это все же ты! – не веря себе повторяла я. – Милый, милый, мой милый. – продолжала плакать я, вцепившись в него. А мое бедное сердце все так же часто билось, не веря этому счатью.
- Ну да, маленькая моя. – смотрели на меня голубые глаза, и шептали губы. – Это я, а это ты. – объятья поглотили меня.
- Леша! – плакала я, и слезы падали на плечо его пиджака, проникая в его темную ткань. Мое сознание до сих пор витало в тумане, не видя ничего вокруг.
- Ничего, все хорошо, я приехал. Как только узнал о том, что ты в больнице, ни о чем не стал задумываться, а взял билет на самолет. – его по сумасшедшему радостные глаза кажется тоже не верили в то, что это я. Он стоял, и вытирал мне набегавшие слезы, и сам чуть ли не плакал от поглотивших его чувств. Мы смотрели в глаза друг друга и волна трепета от этой встречи накрывала нас с головой.
Мы стояли посреди коридора, и нам уже было не важно, что зажегся свет, и взору больных и врачей предстала наша встреча. Мы смотрели в глаза друг другу, и понимали, что это действительно не сон – наша встреча. А остальное не важно! Опомнившись, я смущенно произнесла:
- Лешка, они тут немного поработали над моим имиджем. – показала я на трубочки из носа. Я ждала его реакции. Думала: «Сейчас как расхохочется!»
- Ничего. Ты такая смешная! Похожа на жучка. – улыбнулся Леша, и поцеловал меня в щеку. Я облегченно выдохнула, - я него хорошее воспитание, раз он не стал хохотать надо мной и подшучивать.
- Давай отойдем, а то стоим тут посреди, не давая другим пройти. – сказала я, показывая на кресла в углу. Я потянула его за куру, он поспешил за мной.
- Пойдем. Кстати, это тебе – Леша протянул мне большой, красивый букет роз и пакет. – И никаких возражений! Я хочу, чтобы ты скорее поправилась. Постарайся поспеть к моему дню рождения, - сделай мне подарок.
- Хорошо. – приняла я подарки. – Постараюсь сделать все возможное. – и мой сон уже закутался в аромат лепестков, стараясь уловить их запах.
- Боже, как же я рад, что вижу тебя! Даже не верится, что это ты! – сказал Леша устраиваясь со мной рядом на диване.
- Ты все таки приехал. – посмотрела я зачарованно в его глаза, и добавила. – Приехал…
- Ну конечно, приехал! – посмотрел на меня Леша, и улыбнулся. В следующее мгновение, он прикоснулся своими нежными губами к моим губам. Поцелуй был жадным и долгим, мы ведь не могли поверить, что это все же мы. Когда мы все же разняли наши губы, он мне сказал:
- Я так по тебе скучал, не поверишь! – сказал он, глядя в мои глаза. Он смешно растопырил глаза, изображая свое внутреннее состояние.
- Почему не поверю? Я сама скучала, очень сильно! – и я прикоснулась к его гладко выбритой щеке своей ладонью.
- А я очень… - он обхватил мою кисть совей большой рукой, и прикоснулся к ней губами, оставив на ней влажный след.
- Что? – спросила я как будто в дурмане. Меня сводил с ума этот голос. Как жаль, что он не певец, - у него бы получилось!
- Я люблю тебя, очень люблю. – сказали мне тонкие губы, за которыми я следила в этот момент. И они сводили с ума большим желанием без конца целовать их.
- Я тебя тоже. – посмотрела я на него, и добавила. – очень люблю…
В следующее мгновение, крепкие объятья не смели отпустить меня, - так они истосковались по мне. А сидела, и по – нечеловечески сильно прижималась к нему. Я все так же боялась, что это сон. Потом прозвучали вопросы со стороны моемого долгожданного и неожиданно близкого до недоверия гостя.
- Что говорят врачи? Сколько еще тебе придется быть здесь, горе ты мое мороженолюбивое? – волнитено спросил меня Леша.
- Не знаю. Дня три еще точно. Не все так хорошо, как хотелось бы. – ответила я. – Но вроде бы, все двигается. – сказала я удрученно.
- Ничего, все хорошо! – сказал Леша. – Я буду приходить к тебе каждый день.
- Ну, уж, сделай одолжение, иначе я совсем с ума сойду. Кстати, откуда ты узнал, где я лежу? – спросила я его.
- Позвонил тебе домой. Мне ответил твой папа, и сказал мне, что ты тут, дал адрес и номер палаты. – ответил он мне.
- Понятно. - улыбнулась я ему.
- Когда ты выйдешь отсюда, мы устроим такой праздник! – сказал Леша, посмотрев на меня.
- Ух, ты! Здорово! Как раз праздник мне сейчас и нужен. Я так устала быть здесь. – оправдательно сказала я.
Тут нашу беседу прервал топот ног, и большая шумная толпа – наступили часы, отведенные на посещения больных. Нас потеснили севшие рядом. Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, моя голова лежала на плече Алексея. Он смотрел в мои неотрывно следящими за ним глаза, и постоянно счастливо улыбался. Вскоре перед нами предстали два силуэта – Оля и Валера. Оля обалдев, и смешно выпучив глаза, вымолвила:
- Какие люди! Леша! Ты приехал! – обратилась Оля к Леше, а потом перевела на меня свой взгляд. - Лелька, теперь у тебя появится стимул к быстрому выздоровлению.
- Привет Оля. – поздоровался Леша.
- Привет, Алексей! – ответила Оля. Потом Оля представила Леше своего молодого человека, который немного смущенно пожал ему руку. Он ведь знал по Олиному признанию, - кто был ее обожаемым объектом до появления Валеры. Но ревновать Олю к Леше было не к чему, - так я сказала ему однажды, и он успокоился.
- Ну что, теперь родителей еще не хватает, для полного счастья. – сказала я с чувством воодушевления.
- Они обещали приехать, я звонила. Вовка про тебя спрашивал. – ответила она.
- Вовка? Это кто? – вопросительно мелькнул взгляд Леши.
- Ну как же! Ты совсем забыл, - это парень, обилие фотографий которого в твоем компьютере. Ревнуешь? – сказала я с улыбкой.
- Еще, как, ревную! – ответил Леша и избразил ревнивое лицо. Мы расхохотались.
- Дурачок мой, маленький! – коснулась я, поправляя, его галстука.
- Да, вот такой! – ответил он, смешно растянув гримасу.
- Так, это для тебя. – Оля подала мне пакет, который взяла у Валеры. – Гостинцы для тебя. Андрей вчера приехал из Турции, и вот для тебя подарки.
- А Андрей, это кто? Оля, ты, что уже мою Прекрасную Елену сосватала? Смотри у меня, убью! – шутканул Леша. Мы все вчетвером рассмеялись. Шутка была удачной!
- Леша, Андрей, - мой брат. Да и сватать ее поздно, мой брат уже потерял свой шанс, о чем жалеет. – ответила Оля разъясняя ситуацию.
- Вот, так! Сколько я меня соперников! – посмотрел Леша на меня. – Ой, война – то предстоит!
- Не придется! Мое сердце теперь отдано только одному. – и я коснулась его щеки, своим нежный поцелуем.
- Кстати, ребята, поздравьте нас! – сказали Валера и Оля в голос, перебивая друг друга. Мы с интересом посмотрели на эту запинающуюся и опережающую друг друга парочку. В этот момент Оля зарыла Валере рот рукой, и произнесла:
- Мы решили пожениться. Вчера Валера сделал мне предложение! – сказала она радостно.
- Ууууу…. – произнесли мы с Лешей в голос, и переглянулись. Я сказала:
- Вот это да! Поздравляю. Неожиданно… - чувства искренней радости отразилось в моих словах.
- Поздравляю. – сказал Леша, и добавил. – А когда свадьба?
- Летом, - ответил Валера. – В июле или августе, мы еще думаем.
- Да, и вы в числе приглашенных! – посмотрела на нас Оля.
- Значит, не смеем отказываться! – ответил Леша. – Летом я обязательно приеду, и не на неделю. Думаю на месяц. – добавил он.
- Ловлю на слове! – сказала я ему.
- А я и не хочу ничего против сказать, - приеду, обязательно. Ради тебя, приеду обязательно, я ведь обещал тебе показать свою дачу весной или летом! - ответил он оправдательно.
- Да… - сказала я. – Попробуй не приехать!
- Ты мне угрожаешь? – засмеялся он.
- Да нет, просто предупреждаю! – сказала я вторя смеху Леши.
- Так, вот они тут! – услышала я голос моего папы за спиной ребят.
- Ой, сколько вас тут! – восклицала моя мама, подойдя ближе.
- Мама, папа! – заговорила я. – Я так счастлива! Ну, вот и вы для полного счастья.
- Понятно, тебе сегодня звонил непонятный молодой человек. – сказал мне папа.
- Этот непонятный молодой человек, уже тут. – обратила я жест на Лешу. – Мама, папа, познакомьтесь, это Леша.
На лице моих родителей выступил крайне недоумевающий взгляд. Они же думали, что мой возлюбленный покинул меня до лета. Леша встал с места, представившись моим родителям. Что мама, что папа долго рассматривали Лешу.
В этот день впервые за многое время, я уснула с улыбкой на устах. Пусть вокруг царил мертвый покой с больничным режимом, - теперь и он меня ничуть не смущал. Я засыпала, а на моей тумбочке, источая тонкий аромат стоял букет алых роз. Ветви и листья цветов, образовали надо мной какой – то живой навес, словно это был не букет, а целое дерево. Казалось, это «дерево», пытается защитить меня, огородить, заслонить…
IV.
Проснувшись утром, я долго лежала не открывая глаз, вспоминая предыдущий день. Мне опять казалось, что мне все это приснилось: приснилась такая долгожданная встреча с Лешей, приснились наши разговоры и поцелуй, приснились эти цветы… «Так, стоп, - цветы! Надеюсь их аромат, мне тоже не приснился…» - подумала я, и открыла сонные глаза. Моему взору предстали крупные бутоны алых цветов, темно – зеленые листья, мощные стебли и бурые шипы. Я блаженно улыбнулась: «Мне не приснилось! Значит все же вчера был Леша, а не мой мираж или сон…»
Целый день я провела в ожидании вечерних часов посещения больных. Врач, к моей большой радости сообщил, что дела мои идут хорошо, и еще дня два, и меня выпишут домой. Я снова сидела на подоконнике, и что – то рисовала, попутно думая о чем - то. Мои соседки что – то обсуждали, и вдруг я услышала вопрос одной из них:
- Лена, а кто твой молодой человек, который к тебе приходил? Лицо у него очень уж больно знакомое…– задала мне вопрос соседка по палате Таня.
- Мой молодой человек, обычный парень. – после паузы раздумий, сказала я.
- Но он известный человек, раз мне он кажется знакомым… Вот только не помню, где я его видела. – ответила она задумчиво.
- Он обычный человек…- сказала я, и вышла из палаты. Мне не хотелось, чтобы кто – то совался в мою личную жизнь, и выворачивал ее на всеобщее обозрение. Ведь я действительно считала Лешу обычным человеком, только немного не таким обычным для восприятия других.
Часы шли так медленно, что мне казалось, что это не часы вовсе, а года. Я мучительно ожидала того времени, когда снова посмотрю в столь милые глаза, и услышу мягкий голос, в котором хочется утонуть, ощущу нежные прикосновения. Мечты поглотили меня, но я подумала: «Надо чем – то заняться, иначе все будет идти мучительно долго…» После этих мыслей меня занял разбор вещей и подарков, которые мне принесли Леша, родители и Оля. Первым делом конечно, я принялась за пакет Леши. «Так, фрукты, сок мультифруктовый, апельсиновый, шоколад, журналы, книги, и… Какая прелесть!» Это был мягкий медвежонок, с милой улыбающейся мордашкой, который сразу же занял свое место на временной, но пока моей больничной кровати. «Теперь у меня новый медвежонок, с которым буду спать по ночам…» - радостно с улыбкой думала я. Следом я разобрала пакет, который принесли родители. В нем были домашняя стряпня мамы и конспекты учебных лекций. После, очередь дошла и до пакета от Оли, в нем я нашла сладости и сувениры с Турецкого берега, который для меня привез брат Оли Андрей. Разобрав пакеты, я принялась поглощать все то, что там было, да еще с такой жадностью! Вот, теперь, когда все было так хорошо, ко мне вернулся хороший и здоровый аппетит. Когда я принялась за переписывание конспектов, мне сообщили, что ко мне пришел посетитель. Натянув любимые тапочки, я «поскакала» вниз, зная, что это точно Леша.
Так и было. На том же самом диване, я заметила такой любимый и родной профиль – Леша. Он смотрел на меня с какой – то задумчивой и мечтательной улыбкой, наблюдая за каждый моим шагом и жестом. Я шла к нему, и тоже улыбалась, и думала про себя: «Как же я люблю тебя, если бы ты знал… Ты все таки любишь меня, раз бросил рутинную Америку, и сбежал ко мне… Как же я благодарна тебе, что спасаешь меня теперь, когда у меня совершенно не осталось сил…» Я подошла ближе, Леша уже сверкал, как алмаз: глаза его загадочно и счастливо горели, а улыбка сыпала жемчужинами. Без сомнения, он был счастлив. Не только он!
- Привет, красавица! – услышала я воодушевленную интонацию. Леша встал с маленького диванчика, стоявшего в холе, и обняв меня, жадно припал к моим губам. Он снова и снова целовал меня, не отпуская ни на минуту из своих крепких объятий. Его губы не отпускали моих, держа их в своем сладостном плену. Казалось, что Леша странник, а мои губы сладостная живительная влага для него в летней жаре пустыни, в которой нет воды. И теперь, этот путник, найдя спасительную жидкость, не может напиться: так сильна его жажда, и так сильна его жадность. Но по – моему, это касалось теперь не только его?! Я с такой же безмерной жадностью целовала его. Я посмотрела ему в глаза, и коснувшись прядей волос у лица, сказала:
- Привет, мой милый. – ласковый тон рассыпался своим наполнением.
- Ну, как твое здоровье? – задал мне вопрос Леша.
- Врач мне сказал, что дня два и меня выпишут домой. Пока на улицу не выпустят, еще с неделю, боятся повторного осложнения. Так что, еще неделю, мне придется торчать дома. – ответила я на вопрос Леши.
- Ничего, отдохнешь от всех, выспишься. Я буду к тебе приходить, и ухаживать за тобой. Буду разгонять твою скуку, развлекать тебя. – попытался успокоить меня Леша.
- Да если бы ты знал, как мне надоело это! Я уже соскучилась по шумным улицам, и лицам людей, по движению. Кажется, что ничего не происходит, или вся жизнь проходит мимо меня. Хочется в университет, на работу, на улицу. Хотя… После того, как ты здесь, к моей великой радости, я уже не хочу ничего этого видеть. Главное теперь, что ты здесь! – повествовала я Леше свои соображения.
- Я здесь, и я тебя не подвиду, тебе будет хорошо всю эту неделю, даже две. – ответил он, и добавил. – Я приехал почти на две недели, через три дня начинается чемпионат мира. Скоро мой день рождения, в этом году я стану взрослее на год.
- И сколько тебе исполнится? – поинтересовалась я.
- Мне исполнится целых двадцать пять. – ответил Леша.
- Ты юбиляр! - посмеялась я.
- Ага, - засмеялся Леша. – своеобразная, круглая дата. Старею! – пошутил он напоследок.
- Ну, уж… - засмеялась я в ответ. – Старичок - боровичок! Седина так и прет! – и мы по-доброму расхохотались.
- Слушай, может, составишь мне компанию на чемпионате? – спросил меня мой собеседник, глядя мне в глаза.
- Но мне же нельзя выходить… - сказала я смущенно. – но мне бы хотелось пойти с тобой. Честно!
- А я тебя буду катать на такси, ты почти не будешь на улице… - предложил он.
- Было бы хорошо. А то мне действительно кажется, что я выпала из жизни. Надо спросить у врача. Он сказал, что если завтра все будет хорошо, с меня снимут это украшение – показала я жестом на трубочки.
- Ну и хорошо. – сказал Леши, и коснулся поцелуем моего виска.
- Значит, ты все это время будешь со мной? - я радостно улыбнулась, думая об этом. Все-таки даже один бы день для меня был высшим блаженством.
- Да, да… - ответил он утвердительно, и взял меня за руку.
- Здорово, я об этом и мечтать не смела. – робко посмотрела я ему в глаза.
- Я ведь так тебя люблю, и для меня нет большей радости, чем думать, что ты счастлива. Вообще, я тоже очень счастлив, даже слов не могу найти, как. Я целую ночь ворочался в постели, не мог уснуть, все думал, думал. Такое уж впечатление на меня произвела наша встреча. Когда зимой, я вернулся в США, мне казалось, что вся жизнь потеряла для меня всякий смысл. Казалось, что все замерло, и остановилось. Даже к фигурному катанию стал относиться по – другому, оно уже не столь было любимо мной. Но опять же, моя любовь к тебе, спасала меня. Я просто представлял, что ты сидишь в зале и смотришь это шоу, и что я должен кататься для тебя так, как никогда. И я шел, и ты спасала меня снова и снова, и я катался, катался. Вот только мне всегда не нравилось потом оставаться одному, мне постоянно казалось, что пустая тишина давит на меня, да еще с такой силой, что это было невыносимо, -быть в ней. Мне хотелось снова услышать твой смех, но воспроизвести его, я мог лишь в своей памяти. Твой образ скользил в моих снах, и я просыпался, думая, что ты рядом. Но тебя не было. И снова из дня в день, я шел и работал, я обретал себя, но душа моя была пуста. Ты как – то незримо заставляла меня – «Трудись, трудись, это единственное, что тебя сейчас спасет…». Каждое письмо, я открывал с каким – то волнением и трепетом, я читал строки, и едва не плакал. Мне было невыносимо думать, что ты так далеко! Когда я был еще в Питере, мне казалось, все будет проще простого, - я уеду, потом вернусь. Но все оказалось слишком серьезно, когда я приехал, около меня образовалась какая – то сквозящая холодом пустота, которая каждый день все больше затягивала меня.
Я сидела рядом, объятая его руками, прижимаясь к нему, слушала и не верила, что этот такой сильный человек может быть таким слабым. А потом подумала, ведь то же самое случилось и со мной, когда мы расстались. Я была такой же, и я так же яростно боролась с этим же пространственным вакуумом, заполненным пустотой. Я также, как и он, боялась оставаться наедине с собой, потому что только, что и делала, смотрела на его фотографию, вздыхала, и рыдала. Ходя по улицам, я искала его черты лица в лицах прохожих, думая: «А вдруг он…». Ночами мне снились его глаза, и улыбающиеся губы, его сильные и одновременно нежные руки. И конечно так же, как он, я боялась просыпаться по утрам, и понимать, что это был всего лишь сон. Я слушала, и когда он сделал паузу, я посмотрела на него, и продолжила его рассказ, но он оказался сказан моими словами:
- А ты представить себе не можешь, что мне стоило, - жить все это время. Мои родители и друзья думали, что совсем потеряли меня прежнюю. Каких усилий мне стоило стать прежней. – рассказывала я ему, а он внимательно слушал. – По ночам холод, днями занятость, чтобы не ощущать ее и не оставаться с ней. Днем образ пресности, и ночью, образ неизбежности. Каждый день я перелистывала каждую минуту нашей сказки, как ты ее называл, и тосковала по тому времени. Каждую ночь мне снились твои глаза и губы, но я просыпалась от того, что пыталась дотянуться до них, а они были так далеко…
Леша слушал меня, и я видела, как он молчаливо поражается тому факту, как для нас обоих оказалась чрезмерно невыносимой наша разлука. Он качал головой, видимо черты моих несносных переживаний закрались ему в душу. Когда я окончила свой рассказ, он напряженно молчал, и смотрел на меня.
- Как же это больно… Теперь я понимаю, что врозь мы вряд ли сможем прожить хоть день. Я то думал… Мне тогда казалось, я смогу заглушить боль. Один раз пошел с друзьями в бар… Как водится, танцы, пиво, чтобы отвлечься. Но не прошло и часа, как я вспомнил, что не написал тебе письмо, и стал быстро собираться. Я примчался, как ветер, писал, писал, и уснул с включенным компьютером, в котором крутилась заставка из твоих фотографий. Вот так на следующий день встал, а ты смотришь на меня… Твой образ везде преследует меня, я так изменился. Во многом спасибо тебе…
Мы сидели до самого того момента, пока часы посещения не закончились. Оля и родители ко мне в этот день не пришли. После выяснилось, что они все не хотели нарушать нашу с Лешей тихую идиллию, и я была им благодарна за это понимание. Я пришла в свою палату, и долго сидела думая о том, что все таки для нас обоих разлука оказалась для нас слишком серьезным испытанием, но мы его выдержали. Слаыбми силами и незримыми потерями, но мы выдержали.
V.
На следующий день, когда я проснулась, в палату зашла моя врач, и позвала меня на осмотр. Когда я зашла в кабинет, Татьяна Викторовна, так ее звали, взялась осматривать меня. Я сидела я тихонько следила за ее действиями, и слушала ее бормотание. Потом, посмотрев мне в глаза, она сказала:
- Ну что ж, не вижу больше причины держать вас в стационаре. Все идет очень хорошо в последние дни. Ну вот, сейчас снимем эти штучки, которые наверно уже ужасно вам надоели, и можно сегодня же выписывать вас домой.
- Ой, ну наконец – то – выдохнула я радостью эту фразу. – Значит, сегодня я уже буду дома?
- Да, сегодня домой. И прошу вас пока поберечь свое здоровье во избежание новых непредсказуемых последствий. Договорились? – продолжала назидательно женщина средних лет.
- Договорились. Но… Можно мне вопрос? – спросила я тихо.
- Что еще? – уже было принялся врач освобождать меня из плена прозрачных трубочек. – Помолчите пока, я быстренько. Сейчас мы это все уберем, и вы задышите своим носиком.
И я замолчала. Я так же внимательно смотрела на манипуляции женщины, которая в последние две недели стала для меня спасительницей моего здоровья. Закончив с этой несложной операцией, врач внимательно посмотрела меня.
- Что вас так интересовало? Что вы так хотели у меня спросить? – заинтересованно посмотрела на меня она.
- Я… в общем, я хотела узнать, мне действительно нельзя выходить на улицу? – спросила я боязливо, боясь, что женщина начнет кричать на меня, что я не хочу заботиться о своем здоровье. Все оказалось напротив, куда лучше.
- Ну, нет же, можно, но совсем не на долго. Нельзя переохлаждаться. В общем, поберегите себя. Что – то еще? – подняла она на меня свой взор.
- Да… - сказала я робко. – Видите ли, меня пригласили на чемпионат по фигурному катанию. Я могу пойти? Вы ведь знаете, на катках ведь холодно…
- А, вы об этом! Ну, как же, я не догадалась! Мне ведь говорили, что к одной из моих больных, ходит известный фигурист. Уж, не у вас ли? – с улыбкой посмотрела на меня женщина.
- Откуда вы знаете? – покраснела я.
- Откуда, откуда? Вся больница знает. Его ведь в первый день, когда он пришел, пропустили лишь ценой автографа. Ну, кто смог отказать такому известному человеку? – посмотрела она на меня. Я сидела красная до кончиков волос. «Вот так!» - думала я.
- Понятно. Так что, мне можно пойти? – спросила я еще раз.
- Ну почему ж нельзя? Да думаю, если бы я запретила, вы и так бы меня не послушали. Молодость есть молодость! Живите, пока живется, и любите пока любится. Ладно, идите, собирайте вещи. – сказала мне жизнерадостная дама.
- Спасибо. – поблагодарила я врача и вышла.
Я зашла в свою палату, судорожно думая о сказанных моим врачом словах. «Вот блин, а мне казалось, никто и не догадывается. Ну конечно, это для меня он обычный парень, и больше ничего, а для других… А, ладно, в конце концов, кому какое дело…». Уже через час мои родители забрали меня домой. Я ехала в машине, и новыми соскучившимися глазами, смотрела на улицы Москвы, и лица незнакомых людей. На меня обрушился город с его движением и жизнью, под названием non – stop. И я спешила, хватала этот город, понемногу включаясь в его жизнь. Дома меня встретил мой мягкий друг Яшка, по которому я очень соскучилась за это время. Он вскарабкался ко мне на руки, и стал как – то по – новому, заинтересовано обнюхивать меня. Он сильно подрос за это время и потолстел, и это сразу бросилось мне в глаза. Моя комната осталась такой же, какой я оставила ее, но немного тоскливой. Казалось все это время, она пустовала, она успела соскучиться по мне так же сильно, как я по ней. Я свалилась на свой любимый диван, и взяла телефон, мне хотелось позвать к себе гостей, и повеселиться.
- Так, надо устроить маленький праздник! Мам… пап… - позвала я родителей, которые не замедлили явиться.
- Что такое? – спросила с интересом мама.
- Мам, пап, можно я позову сегодня друзей и подруг, и мы устроим маленький праздник? Все же я так соскучилась по ним, и мне их так не хватало. Я так хочу оживить свою остановившуюся жизнь – радовалась я возвращению домой.
- Хорошо, если тебе так хочется! Мы не возражаем. В конце концов, тебе действительно надо всех увидеть. А особенно… - сказал папа с улыбкой. – По-моему я знаю, кого тебе больше всего хотелось бы увидеть.
- Да ты что? – посмотрела я на него. Мне было непривычно видеть его таким. А папа был действительно чему – то счастлив.
©Стихия