… Я потом пыталась вспомнить, не было ли у меня какого-нибудь предчувствия. Нет, ничего не было. На душе было спокойно и легко. Я не знала, что завтра моё сердце будет принадлежать не мне…

1.
 

Раньше я не увлекалась фигурным катанием. То есть оно мне нравилось, но чтобы сходить по нему с ума – такого не было. Конечно, я знала, что есть выдающиеся фигуристы, и наблюдала за ними по телевизору. Но имён почти не помнила. Потом это качество ушло в небытие…

… В тот февральский день я сидела перед телевизором и клацала кнопками пульта. Случайно мой палец ткнул в какую-то кнопку, и на экране появилась картинка канала РТР. Я даже слегка подпрыгнула на полу от радости: шла трансляция с Олимпийских игр в Солт-Лейк-Сити. Показывали произвольную программу мужчин-одиночников. Короткую я не видела, потому что что-то случилось с антенной. Но сейчас я предвкушала массу удовольствия. Объявили, что сейчас будет выступать русский фигурист, завершающий соревнования. Я ещё громче взвизгнула, сижу, улыбаюсь, как дура… «On the ice, representing Russia, Alexei Yagudin!» На лёд выехал молодой человек в тёмном костюме… Сердце стукнуло пару раз невпопад, сама не знаю, почему… Но как только я собиралась отбросить всякие глупые мысли подальше, экран крупным планом показал лицо спортсмена…

Первые аккорды музыки, первые движения, первый заход на прыжок… Я сидела как в тумане. Глаза ошеломлённо смотрели в телевизор, не зная, что замечать: прыжки или самого фигуриста... Четверной тулуп, тройной тулуп, двойной риттбергер… Зрители зааплодировали удачному исполнению сложнейшего прыжка.

Музыка, проникавшая в самое сердце, заставила меня заплакать. Я сама не заметила, как слёзы потекли по моим щекам. Мои пальцы крепко сжались в кулаки, а губы шептали: «Не упади!» Перед глазами мелькали только коньки фигуриста и его лицо. Такое красивое и такое… такое!!!..

Дальше были другие прыжки, другие вращения, были вопли трибун. А я не замечала и не слышала ничего. Когда началась последняя дорожка шагов, моя душа взорвалась. Трудные шаги, от которых у неподготовленного человека заплетутся ноги, взмах руки, ещё одно вращение, вскинутая вверх рука и… Я не выдержала и упала на пол вместе с фигуристом. Только он целовал лёд, а я рыдала. Мне хотелось расцеловать экран телевизора точно так же, как это сделала тренер Алексея с ним же. Он сидел в «пятачке поцелуев и слёз» и ждал оценок. С ним ждала их и я. И вот на табло вспыхнули цифры… Казалось, что на олимпийском катке обрушится крыша от восторженного рёва трибун, а в моей комнате – вылетят окна от моего вопля. Все оценки 5.9 за технику! Я и представить себе не могла, что кто-то может… «6.0!!! Четыре оценки 6.0!!! Безоговорочно первый!!! Олимпийский чемпион Алексей Ягудин!!!» Я уже не видела Лёшу, рыдающего в объятиях Татьяны Анатольевны, я билась в истерике на полу и кричала, кричала, кричала от радости и счастья. Лёшка первый!!! Я рыдала всё то время, пока не началось награждение. И только тогда, когда оно началось, а мои слёзы кончились, я смогла посмотреть на экран. Заиграл гимн, и я, беззвучно давясь слезами, приложила руку к сердцу и прошептала: «Любимый!!!» Торжественные звуки открывали во мне что-то новое и неизведанное прежде. В эти мгновения я была готова полюбить весь мир за то, что ОН стал олимпийским чемпионом!..

Трансляция закончилась. Закончилась и моя спокойная жизнь. Откуда ни возьмись, появилось совершенно новое чувство, которого я раньше не знала: любовь к чемпиону. И это полностью перевернуло мою жизнь.

… Я стала сходить по нему с ума. Дома начали появляться видеокассеты с записью выступлений Ягудина, стены были увешаны его фотографиями, компьютер был забит разными статьями об Алексее и его интервью. Позже появились стихи. И мои, и чужие. Я стала собирать всё, что смогла бы найти о самом лучшем спортсмене планеты и самом красивом мужчине во всей Вселенной. В последнем я была уверена абсолютно и безоговорочно. Теперь мои мысли и слова были только о нём. Мысли порой сводили с ума. Настроение менялось с каждой секундой: то оно падало ниже плинтуса, то поднималось выше солнца и пылало, сжигая моё сердце. Вот тебе и взрослый, разумный человек! Некоторые говорили мне: «Дура! Втюрилась в какую-то звезду, до которой не дотянуться!» А мне было наплевать на всё! Я ночами сидела в Интернете, всё искала что-нибудь новенькое, свежее. Знала наизусть все адреса Лёшиных сайтов. И лелеяла глупую надежду, что однажды в чат зайдёт и ОН.

Потом объявили конкурс в «Комсомолке». Конечно же, я написала туда письмо и тряслась целый год. У меня было такое чувство, что я непременно выиграю. Просто чувствовалось такое – и всё. Но ближе к декабрю мне начало казаться, что случилось нечто непоправимое. Будто что-то мешает мне выиграть конкурс. Я по привычке отбрасывала эти мысли подальше, посылала их нещадными словами, но… Моё шестое чувство меня не подвело. Четырнадцатого марта мне показалось, что моя жизнь разбилась вдребезги… Я зашла на сайт «КП»… Я думала, что разобью компьютер… Два счастливых лица: Лёша и Женя. Женя и Лёша… Та самая судьба олимпийского чемпиона… Я думала, что звук разбивающегося сердца услышит весь город.

Как в страшном сне, я отправилась в колледж на занятия. Подруга заметила, что у меня просто бешеные глаза. Иногда я их ненавидела за то, что они выдают слишком много эмоций, которые я хотела скрыть ото всех. Но в этот раз такого не получилось. Дома я поставила кассету и со слезами смотрела её, шепча: «Лёша, за что??? Почему ты выбрал не меня??? Чем эта Женя лучше других?!!!»

Следующие дни шли как в тумане. Я не могла спокойно есть, не могла спать. Просто лежала ночами и смотрела в потолок, представляя себе, что могло бы быть, выиграй этот конкурс Я. Я представляла себе, что мы с Лёшей гуляем по ночному Питеру, заново открываем для себя Невский, вот он меня обнимает, наши лица находятся очень близко друг от друга… Лёша наклоняет голову и… Тут на меня снова, в очередной раз беспощадно накатывало осознание того, что Алексей никогда не будет моим. Ни-ког-да.

Я почти не плакала. Да и вряд ли можно назвать плачем те скупые слёзы, которые в единичных количествах скатывались по моим щекам. Иногда я думала, что я справлюсь, что вернусь к нормальной жизни. Даже настроение иногда поднималось. Но как только я видела или слышала что-то об Алексее, страшная тоска снова наваливалась на меня всей своей мощью. Очень часто в такие моменты мне хотелось уйти. Из дома, из мира. Куда угодно – лишь бы подальше от него. Но порой мне хотелось увидеть Алёшу, посмотреть в его глаза и сказать: «Почему ты так крепко к себе привязываешь?! Почему ты так мучаешь нас???» И снова – слёзы. Хорошо, что у меня есть подруга, прошедшая через всё это. Она как могла успокаивала меня, в письмах она писала, что ничто не вечно, всё пройдёт, и я буду вспоминать свои чувства с улыбкой на лице. А сейчас на нём – только слёзы.

Временами мне казалось, что ещё немного – и я добьюсь своего. Добьюсь Алексея. Были такие моменты, не скрою. Но всегда происходило нечто, что подрывало эту веру во мне. Веру не только в Алексея и свои силы, но вообще в жизнь. Иногда я была устрашающе спокойна в своей депрессии. Я осознавала, что добровольно вогнала себя в неё, и тем не менее – чувствовала: так и надо, так и должно быть. Порой мне хотелось забиться в самый дальний угол и умереть, но я заставляла себя выйти и сделать вид, что всё в порядке.

Потом… Потом началась рутина. Постоянно меняющееся настроение с этими припадками эйфории и меланхолии, повседневные дела, учёба – это не добавляло сахара в мою жизнь. Я видела всё вокруг в серых тонах, хотя понимала, что мир цветной и яркий. И что все проблемы не имеют никакого отношения к моему Алексею. Ни войны, ни грубость, ничего. Только слёзы были из-за него.

В одном из своих писем подруга сказала, что теперь Лёша нравится ей только как спортсмен. А я теперь не знаю, о чём с ней говорить, касаясь темы «Алексей». Знаю, что она меня поймёт, но было так, что она говорила: «А, может, это был вовсе не он». И тогда в моей душе появлялась почти обида: моя лучшая подруга, сама прошедшая через подобное, говорит мне такие слова?! Но позже я понимала, что она, в общем-то, права… И всё равно: мне не хотелось жить без Лёши.

Однажды мне приснился сон. Я стояла на краю крыши небоскрёба. Дул сильный ветер. Я подошла к самому краю и хотела спрыгнуть вниз. Но тут мне на плечо легла чья-то рука. Я обернулась и увидела ЕГО. Конечно же, это был Лёша. Кто же ещё? Его глаза, русые волосы, которые треплет ветер… Я начала говорить, что больше не могу так жить, я устала от всего, и сил больше нет никаких, как нет и терпения. Но Лёша взял мою руку в свою ладонь, и мне сразу стало как-то тепло-тепло, и даже ветер стих. Алексей говорил мне, что в этом мире всегда есть, что любить: солнце, небо, рассветы, закаты, море, шелест листвы, и уходить самой совершенно не нужно. Если ты живёшь, какой бы ты ни был, значит, ты для чего-то нужен, значит, ты кому-то нужен. На прощание он сказал: «Береги себя, малышка! Я буду скучать!» Потом, когда Алексей отошёл на несколько шагов, он вдруг обернулся и добавил с улыбкой: «Мы ещё встретимся, не сомневайся. Мы с тобой обязательно встретимся!» Меня захлестнула радость… и сон растаял.

Спустя несколько недель после этого сна, я действительно поняла, что всё ещё впереди. У меня появился смысл жизни и цель, которую я себе поставила. Нет, я не разлюбила Алексея, но моя любовь стала более спокойной, что ли? Я больше не плакала, когда узнавала, что у Ягудина есть подружка. А раньше подобное известие как ножом резало меня по сердцу. Я больше не упоминала в разговорах Алексея. Даже девчонки из колледжа стали интересоваться подробностями его жизни, которые я, конечно, знала. Но желания отвечать им подробно не было. К чему им знать про мою боль? После очередного такого вопроса у меня испортилось настроение. И снова я плакала, сидя в ванне. Конечно, потом я успокаивалась. Но не выплеснутые эмоции давили грудь, требуя освобождения. У меня появился дневник, ставший моим верным союзником. Туда я записывала всё, что думала об Алексее, о своей любви и вообще об отношении к нему. Это здорово помогает, особенно когда не с кем поделиться болью души, рвущей тебя на части.

… Появилось очередное сообщение о Лёшином приезде. И снова воспоминания ударили по сердцу, разбудив память.

«Знаешь, Лёш, сегодня я услышала, что ты приезжаешь. Ты даже не можешь себе представить, как я тебя жду! Жду и люблю. Безумно. Но мешать тебе я не стану. Говорят, что если любишь – то отпусти человека. Я не отдам человека без борьбы, но что мне делать сейчас – я не знаю. Как мне хотелось, чтобы ты пригласил меня на своё выступление! Эти глупые гадания выдавали мне желаемый мною ответ, и я радовалась, как дитя. А потом, когда результаты гаданий не сбывались, мне хотелось отодвинуть срок твоего приглашения и ждать дальше».

… Лето кончилось, кончились каникулы, и я пошла в колледж. Ничего не изменилось: по-прежнему были скучные семинары и нудные лекции. Но изменилась я сама. Ни словом, ни намёком, я не давала окружающим понять, что моё разбитое сердце устало биться в ритме бешеной страсти. И этот ритм постепенно стал угасать. Дела рутинные помогли этому. Они помогли мне выбраться из дома, где любая фотография, любая кассета или музыка в компьютере напоминала, говорила, кричала о нём. Лучше уж загрузить себя на двести процентов и идти к поставленной цели, чем погибать в яме тоски и ненужной депрессии.

Постепенно я стала возвращаться к нормальной жизни. К жизни, которая была у меня до того, как я влюбилась в Алексея Ягудина. Но малая часть пламенного чувства всё ещё живёт в моём сердце.

«Я ещё помню, как просыпалась в ТЕ дни. В дни ужасной депрессии. В момент пробуждения, ещё не полностью отходя ото сна, я мечтала, что сейчас ты обнимешь меня, поцелуешь в губы и скажешь, что пора вставать. Но потом страшная реальность снова обрушивалась на меня, сознание давало понять, что я в реальном мире, а не в мечтах… Алёшка, ты наверняка знаешь, что в такие минуты это труднее всего - заставить себя открыть глаза, встать и начать новый день…»

Иногда я ловлю себя на мысли, что моё отношение к чемпиону мира и Олимпийских игр становится всё прохладнее. Может быть, это оттого, что я устала любить далёкого и «звёздного» человека. И всё же: я иногда ищу Лёшу в толпе, ищу его голубые глаза, его улыбку, его волосы. Однажды я увидела человека, невероятно похожего на Ягудина, и вздрогнула. Рванулась было к нему, но потом поняла, что это не ОН. Это не мой Алёшка.

«Сегодня в колледже я снова услышала от девчонок, что я стала какой-то странной. Шла мимо лестницы, а они там стояли и шептались, глядя на меня: «Что с ней случилось? Она какая-то странная стала. Может, парень бросил?» Я посмотрела на девчонок, и они замолчали. Они не знали всей правды… Дома я стояла перед зеркалом и пыталась понять – что же во мне изменилось. Ничего. Разве что выражение глаз стало жёстким. Но я по-прежнему люблю тебя, Алёшка. Правда, уже не знаю, какой любовью».

Когда никого дома нет, я иногда включаю кассету с Лёшиными выступлениями и мечтаю, что это я катаю «Гладиатора» и «Зиму». В моих мечтах Алексей становится мне другом, а не любовником или мужем. Вот так я и пыталась вылечиться от наваждения и придуманной сказки, которой не получилось. Нет, всё-таки сказка была: это «Зима». Когда мне плохо, я включаю видеокассету или просто музыку – и мне становится лучше.

… Теперь я уже спокойно обсуждаю Лёшкину жизнь, особо не влезая в подробности. Я иногда даже подшучиваю над ним. И в то же время я говорю ему «спасибо». Я благодарна Лёше за то, что она дал мне понять, что у каждого человека разная судьба. Действительно, лучше сказать человеку правду в глаза, чем давать надежду, а потом «обламывать». Говоря простыми словами, я «выписалась из больницы имени Алексея Ягудина».

И всё-таки я добилась кое-чего. Поняв, что моя судьба вряд ли пересечётся с Лёшиной, я решила сделать ему маленький подарок. Записала на видео выступления команд КВН, заставку под «Зиму» и что-то ещё – и отправила это всё в Америку. Через два месяца мне прислали Лёшкины фотографии. Четыре штуки. Оно просто потрясающие! Но я их не вешаю на стенку. Повесить их – это значит, снова разбудить в себе тот огонь, который едва не спалил меня дотла. Эти снимки лежат в укромном месте, где их никто не видит… А ещё, приблизительно через месяц после прихода фотографий, я встретила Лёшу в чате. И через четыре месяца – снова. Тогда мы пообщались просто здорово! Я так и знала, что Алексей Ягудин – обычный человек. Правда, на то, чтобы понять это, мне потребовалось почти три года.

Теперь я совершенно другой человек. Я по-прежнему люблю Алексея, но, наверное, моя любовь не та, что была в самом начале. Иногда я с улыбкой и некоторым стыдом вспоминаю то, как сильно я хотела за Лёшу замуж, хотела от него ребёнка. Но теперь я понимаю Лёшины слова: «Никто не спрашивает – хочу ли Я?» Незачем мучить себя и любимого тобою человека бессмысленными чувствами и мечтами. Безусловно, любовь – это не бессмысленное чувство. Любовь – это прекрасно. Я знаю это. А ещё я знаю, что у меня ещё всё впереди. Даже если мы с Алёшкой встретимся в настоящем мире, а не виртуальном или придуманном, - я думаю, что это будет встреча двух друзей или хороших знакомых.

Интересно, что значат эти слова? Может быть, то, что я стала взрослой? Наверное. Это значит, что я на верном пути. И спасибо за это Алексею Ягудину.

«Алёшка, мой милый Алёшка! Я так же, как и раньше, радуюсь твоим успехам и желаю тебе только самого хорошего. Я постоянно вспоминаю тебя и то время, когда сходила по тебе с ума. Я по-прежнему скучаю по тебе и жду твоего приглашения. Ты часто мне снишься. Но я уже почти научилась жить без тебя, вернее, без той страсти, как бы горько это ни звучало. Я верю, что у нас всё будет хорошо. И я по-прежнему люблю тебя. Береги себя, Алёшка! Я буду помнить тебя всегда»