Когда цыганка, - судьба…

(Новогодняя история)

автор - Lando

Алексей медленно шел по узкой улице провинциального американского городка. В этот непогожий день, жизненные пути завели его сюда вполне обоснованно, - чтобы свершить, как ему казалось, что – то важное. Но в чем это выражалось, он не знал. Какое – то теснящее предчувствие сжимало его грудь и давило на сознание таинственными сигнализирующими звуками. Казалось, что трудно дышать, и этот барьер нехватки кислорода, никак не перейти. Что – то внутри боролось само с собой, не переходя границы телесного пространства, - словно выясняло что – то так терзающее сердце. Это ощущение стремилось привести все в равновесие, но ему не удавалось.

 Оторвавшись от компании друзей из «Stars on Ice», он шел по гулкой мостовой, сам не зная, куда. Казалось, какое - то внутреннее чутье или интуиция подсказывали ему каждый шаг. Ботинки ударялись об поверхность тротуара, встречались с носами ботинок идущих на встречу, обгоняли чьи – то пятки: они спешили куда – то. Но конечного пункта назначения этой задачи, они не знали. Просто шли, подчиняясь велению их хозяина, и его бессознательных мотивов.

День не радовал Алексея еще с самого его начала: чашка кофе вылетела из рук, и обдала дымящимся кипятком, сон какой – то дурацкий снился этой ночью, - на манер кошмара, переругался с начальством по поводу гастрольного графика. Единственное, что можно было сказать об этом всем, - день не задался. Алексей шел и смотрел по сторонам, разглядывая фасады зданий и магазинные витрины. Мысли смешались с чувством чего – то непонятного, доводившего его до критической точки. Он шел, и мысли словно догоняли его, спешили за ним след в след: «И что мне сегодня принесет этот день? Может, вообще не стоило выходить? Лучше бы устроился у телевизора, съел бы пиццу, позвонил домой, или Кети… Ах, черт, не везет мне сегодня! Да и звонить этой, не стану больше, - одной встречи хватило, чтобы понять, - она не та… Америка, ах как же найти в тебе искренне сердце? Ты поглотила миллионы безмозглых голов, - тем и рада… Пора разрядить обстановку, и поехать к маме. Ужасно скучаю по ней… Но как же гастрольный график? Надо что – то придумать. Ужасно хочу встретить с мамой и бабушкой Новый год. Хочется как в детстве ощутить запах елки, мандаринов, свечей на праздничном столе… Да… Воспоминания, родом из детства… Как бы хотелось снова стать мальчишкой, снова на следующий день бежать к елке, зная, что Дед Мороз принес для меня подарок…»

Его шаги все так же измеряли пространство улицы, оставляли на ней свой ребристый след ботинки. Алексей шел, и думал о своих делах, и все то же чувство перемен ело его сердце. Губы шевелились, воспроизводя какую – то очень приятную мелодию. Откуда она взялась в этот пасмурный день в его голове, он не знал. Он шел, думал, пел, когда заметил, что пошел снег. Снежинки белой пеленой обвили тротуар, и в хороводе закружились у ног. Маленькое колдовство зимы словно уносило разум в белые поля беспечности. Алексей сосредоточено смотрел под ноги, словно разглядывая в белых пушинках ответ на вопрос этого утра. «И что же такое сегодня может случиться? Почему так не спокойно на сердце? Да и сон… Что за чушь мне снилась сегодня? Какая – то женщина с картами… Она разложила пасьянс, и сказала мне: «Твоя судьба решается… Скоро…». Бррр. И было такое чувство, что я боюсь ее… А может мне было любопытно? Да, наверно, - это было любопытство, смешанное со страхом. Скорее ужасом… А еще такая приятная мелодия, которую я целый день напеваю… Откуда она? Она мне тоже снилась, - это мелодия…»

Длившиеся вечность шаги вдруг остановились, бурчание приятной мелодии приостановилось, встретив неожиданно возникшую на пути преграду. Алексей поднял глаза, и первое, что он увидел,  были темно - карие глаза, которые гипнотически смотрели на него. Он поднял глаза выше, и увидел темные кудри, выбивавшиеся из под пестрого платка, развивающегося на ветру. Дрожь пробежалась по его телу, и застыла в голове туманной мыслью: «Прямо цыганка… Чушь! Откуда здесь быть цыганке?». Он сделал только лишь шаг, когда услышал за спиной знакомый диалект:

- Эй, красивый, позолоти ручки. Всю правду тебе скажу…

Алексей остановился, и не поверил своим ушам, - русская речь в этом просеянном американщиной городе! Он обернулся, и еще раз встретился с настойчивым взглядом черноокой цыганки. Он поежился. С девства его пугали россказнями об том, что цыгане воруют детей, гипнотизируют взглядом, и творят с людьми все, что хотят. Но что – то остановило его с лабиринтах этих мыслей. Он не спеша, снял перчатку и вытащил из недр кармана сотенную купюру, протянув ее просящей. Зеленая бумажка была принята, и таинственным образом растворилась в широком рукаве темного балахона.  Какой – то далекий и проникающий в разум голос сказал ему:

- Знаю, о чем думаешь. Мысли твои о доме, о матери, о жизни твоей… Ничего не бойся, все у тебя получится, через неделю ты будешь дома. Срок тебе не большой, но в эти дни произойдут в твоей жизни очень большие перемены. Знаю, ждешь встречи с любимой, которой у тебя нет… Но ты ее очень ждешь… Помни, все в нашей жизни – знаки. Ты узнаешь ее по знакам, - ты, - это она, она, - это ты! – глаза, словно два темных янтаря смолили в его взглядом.

Молодой человек чувствовал, как с каждым сказанным словом его пробивает неисчерпаемый страх, перемеживающийся с любопытством и поиском ответов на вопросы, которые подступали к устам. Он посмотрел в глаза цыганки: их низины горели, словно темный колдовской котел с черным варевом над большим костром. Цыганка замолчала. Он только того и ждал.

- Как я узнаю ее? – спросил он полуобморочно. Глаза цыганки уводили из реальности в пустые стены далекого непонятного и хаотичного пространства, из которого сквозил пустой холод. 

Едва он произнес эти четыре слова, как за спиной что – то рвануло и разбилось яркой вспышкой, рассыпаясь звуком битого стекла, людского ужаса, и раскатом сигнализаций припаркованных по улице машин. Алексей от неожиданности пригнулся, и с ужасом повернул голову в сторону. Глаза метнулись в то место, где творилось шумное, катастрофическое происшествие. Обернувшись, он посмотрел на улицу, по которой минуты назад шел, перебирая свои мысли. Увиденное поразило его еще больше. Улица была все такой же, какой она была те мгновения, когда ее каменную поверхность измеряли неспешные, задумчивые шаги. Ничего не нарушало ее былой тишины. По ней все так же шли люди, ветер кружил мирный танец снежинок, блестели витрины. Он замер в непонимании, еще не осознавая, - что все же произошло?

Алексей вдруг почувствовал, как на него кто – то серьезно смотрит. Он обернулся, желая увидеть все ту же женщину с темными глазами и густой копной волос, скрытых под платком. В его голове созрели вопросы, ему так нужны были объяснения,. Нет, это был одинокий прохожий, смотрящий на парня, странно согнувшимся посреди улицы в странной позе.

- What’s the matter with you? – спросил прохожий в чувством трудно скрываемого  волнения: – Can I be of any help to you?

- Please, don’t bother. That all right. – едва шевеля губами, вымолвил  Алексей, и поспешил было прочь, но… Разум его опомнился, остановил тело, и взгляд стал искать ту самую цыганку. Незаданные вопросы гнездились у сердца зудящей мукой и желанием найти на низ ответы. Он обернулся, женщины уже не было. Глаза перенесли взгляд  на противоположную строну дороги, и наткнулись тот самый абрис. Едва только молодой человек увидел ее, и успел открыть рот, чтобы произнести слова, чтобы еще хоть что – то узнать, но… В этот остановившийся момент, образ женщины распался на стаю свежиной пыли, оставив в воздухе тающие тали. Таинственный образ растаял в воздухе, как будто его и не было вовсе. Алексей с дрожью тряхнул головой, пытаясь пробудиться ото сна. Реальное ощущение жизни вернулось, словно открылась какая – то дверь в закаулках разума. Рука сжалась в кулак, обнаруживая в ней какой – то предмет. Рука ощущала в руке, какой – то маленький шероховатый сверток. Он поднял руку, и разомкнул ладонь. На покрасневшей от холода поверхности лежала зеленоватая бумажка номиналом в сто долларов. Это потрясло сознание еще больше, словно задача, которую невозможно разгадать. Он развернулся и медленно шел прочь, лихорадочно думая о происшествии. «Чертовщина какая – то!» - только одно шло на ум.

Время шло медленно. За непрерывной работой парень уже давно забыл о странном происшествии, списав его на элементарный кошмарный сон. Но он все так же не находил объяснений: откуда на улице появилась цыганка, и куда она растаяла? Время неумолимо близилось к новогодним праздникам, и чувство одиночества все больше и больше изниживало сердце воспоминаниями. Сердце жило ожиданием какой – то ликующей радости, смешанной с ожиданием какого – то чуда, какой – то сказки, которой он так ждал в детстве, в которые итак верил. Сейчас больше всего на свете, он желал еще раз пережить предновогодние дни и сам волшебный праздник: «Ирония судьбы, или, С легким паром» по телевизору, мамин салат Оливье, беленькая скатерка на столе, родственники, поздравления, шампанское в хрустале, гул ярких фейерверков за окном в первые минуты Нового года.

Он постоянно думал об этом, и это ностальгически било по ноткам памяти, составляя их в громыхающие аккорды. И вот, в преддверии Нового года, за три дня до него, вдруг по непонятным причинам срывается выступление в одном из городов, оставляя в гастрольном графике зыблющую пустотой дыру, - четыре дня.

Не долго думая, Алексей стремглав несется  в ближайший аэропорт с желанием покинуть Америку в ближайшие дни, и увидеть родные края, в которые так давно зовет его сердце. На его большую радость, в самолете, летящем в Россию, для него оказалось последнее место. И это показалось ему настоящим праздничным чудом. В этот же вечер Алексей уже преодолевает пол мира, на пути к Новому году и Родине.

Едва только его ноги перешагнули красную черту родной станы, как атмосфера реального несмываемого счастья приняла его в свои душевные объятья. Он вдохнул всей грудью такой легкий и знакомый воздух, и он разлился внутри сладкой негой. Он ехал домой и смотрел на Питер, - его Питер, - далекое Отечество, защищая которое он потратил столько лет своей жизни.

Не успел он опомниться, как такси остановилось во дворе дома. Его глаза смотрели за окно, и заметили знакомый с детсва профиль. Мама. Женщина бродила по двору «на прицепе» у полненького, светло - рыжего кокер – спаниеля Лорика. Собака копошилась в снегу черным носом, словно искала в нем что – то. «Мамочка…» - разомлев подумал Алексей. Его голубые глаза едва скрывали следы слез, и из горла вырвалось:

- Мама! – крикнул охрипший от сырости мужской голос.

Женщина обернулась на оклик. Собака перестала копаться в снегу, и любопытно поведя длинными ушами, посмотрела в сторону Алексея. И в следующее мгновение, женщина едва успевала за скулящей и рвущейся собакой, которая буквально извивалась на поводке. Ее ранее задумчивые глаза сменили  расплывающиеся следы слез. Она почти всегда плакала, когда видела своего единственного сына. Для нее он всегда оставался ее маленьким мальчиком, ее смешным Алешенькой.

- Алешенька. – женщина подошла к Алексею, и горючая материнская слеза обожгла его холодную небритую щеку. Он поцеловал ее в щеку, и еще раз повторил:

- Мамочка… - слова нежности перебили все нужные слова, который он так скрупулезно собирал. Он хотел сказать, чтобы она не плакала, сказать, что он здесь, хотя и не надолго. Собака радостно крутилась у ног, норовя свалить с ног своего любимого хозяина, которого она так верно всегда ждала.

На следующий день, Алексей неторопливо шел по Невскому, то и дело сворачивая в улочки. Он заглядывал в новогодние витрины,  в которых переливались гирлянды и искрились в их отблесках новогодние атрибуты: елки, игрушки, упакованные подарки. Его главная задача на этот день была - выбор подарков для своих близких и любимый людей. Да и очень хотелось ему проникнуть в этот город и его существо, чтобы как когда – то почувствовать себя его маленькой частью.

Через пару часов, он пересек порог уютной, затерянной в гуще города кофейни. Еще с улицы его привлекло какое – то зовущее тепло оконной витрины, с которой на него смотрела загадочная Дама пик. Ее насмешливое лицо улыбалось ему, и подмигивало правым глазом.

«Совсем кстати… Чашка кофе, мне сейчас совсем не помешает… Зайду…» - мысли повисли в уме желанием утолить неожиданно нахлынувшую жажду. Он тронул ручку тяжелой деревянной двери. За порогом, над его головой что- то звонко звякнуло. Голосистый колоколький приглашал зайти…

Устроившись за столиком, Алексей бросил взгляд по помещению. В кофейне царила приятная прохлада  и полусумрак. Пахло кофе, смешанным с множеством полутонов: запахом сливок, ванили, корицы, жженого сахара. Запахи дурманили и пленили, разыгрывали аппетит.

 Алексей выбрал столик в углу, и в ожидании  официантки принялся рассматривать посетителей. На его большое удивление в кофейне в этот момент никого не было. Взгляд остановился на противоположной стене, с которой на него кто – то настойчиво и прямолинейно смотрел. Взгляд смотрел куда – то глубоко в его сознание, словно говорил: «Ну, милый человечек…». Не медля, он перевел взгляд на отделанную под дерево стену, и увидел рисованный образ Пиковой дамы, прищур которой он увидел на витрине. Дама так же насмешливо улыбалась ему, открывая взору белозубую улыбку. Он рассматривал ее черты, и на минуту ему вдруг показалось, что он где – то уже видел эти черные глаза. Его глаза бегали по рисованной таинственной женщине, ища ответ. Едва его беглый взгляд еще раз коснулся ее грифельных глаз, как правый глаз подмигнул ему. Алексей вздрогнул, и присмотрелся еже раз. Его вихреватые мысли разбавляли эту молчаливую атмосферу: «Что за ерунда? Я не Герман, а моя жизнь не пушкинская «Пиковая дама»…». Мысли словно кричали на все это помещение, и оглушали его. Мысли отдались в сознании тысячью повторений, и получали не них ответ: «Конечно же, нет!»

Он, было, сделал над собой усилие, чтобы встать и уйти, как непонятная сила приклеила его к стулу. Будто кто – то насильно удерживал его в этом месте, против его воли. Ему не было страшно, хотя могло, - ведь то, что разум объяснить не в силах, тело начинает панически бояться. В это мгновение, словно из неоткуда перед ним возникла официантка. Она посмотрела на него, и сухо сказала:

- Чего желаете? – вопрос вывел Алексея из замкнутости, и вернул в реальное время. Тут он обратил внимание, что пять минут назад пустое помещение, вдруг заполнилось не понятно, откуда появившимися людьми. Люди были странными и причудливыми: старая женщина с мундштуком в черно – белом платье с блестками, атлетично сложенный мужчина, как две капли похожий на Рассела Кроу, мужчина, держащий в руке старую бронзовую маску, бармен красно – черном одеянии, застывший, как статуя. Тут он еще раз услышал сухой тон:

- Чего изволите? – официантка все так же смотрела на него. Алексей поднял глаза, и увидел на накрахмаленном воротничке маленький бронзовый клинок.

- Чашку Лате, будьте добры. И какое ни будь пирожное. – ответил он.

Официантка записала все в маленький блокнотик, и исчезла. В ожидании заказа Алексей опять рассматривал людей, которые почему – то казались ему подозрительно знакомыми. Женщина все так же курила, рассеивая по кофейне седой дымок с запахом табака, смешанного с черносливом. Ее странное платье привлекло особое внимание Леши, оно напомнило ему о его старой олимпийской программе «Зима». Его костюм был сшит в таких же тонах и такой же дизайнерским решением. Женщина вдруг посмотрела на него. Ее ранее строгое эгоистическое лицо подарило взору Алексея скупую старческую улыбку. Она подняла рукой, заключенной в бархат перчатки, стоящую на столе рюмку с коньяком, и, кивнув в его сторону, выпила. Алексей улыбнулся ей, и подумал: «Она наверное моя поклонница? Приятно, что в моей армии поклонников есть и старые люди… Такие пожалуй, самые хорошие поклонники, - хоть и  консервативны…»

Едва только  его взор скользнул на столик, где сидел человек, похожий на Рассела Кроу, как у столика появилась официантка с чашкой ароматного Лате и чем – то, пахнущего вишневым ликером.

- Ваш заказ… - сказала она, и поставила перед Алексеем блюдечко с пирожным, украшенным не то свежей вишней, не то черешней, и чашку кофе.

- Сколько я должен? – спросил Алексей, вытаскивая из кармана кожаный портмоне.

- Вы уже за все давно заплатили. – ответила официантка.

- Что за ерунда? Я еще ничего не платил. Сколько денег это стоит? – настаивал он серьезным тоном.

- Вы еще спросите, - сколько в нем калорий… - улыбнулась неприветливо ее сухая форменная улыбка.

Не успев ответить на эту колкость, Алексей вдруг заметил, что официантка пропала без следа. «Что за ерундасия? Нет, это, наверное акклиматизация? Или у меня едет крыша? Кончится тур, махну куда ни будь, и отдохну, как белый человек… А кофе хорош… И пирожное ужасно вкусное… И откуда в это холодное время черешня? А этот, за соседним столиком: ужасно похож на Кроу, и так похож на тот образ, который искал на льду в «Гладиаторе»… И этот пьет, кивнув в мою сторону… Приятно… Но с чего бы это? Еще один поклонник?» - мысли были об еще одном из посетителей кофейни, похожего на голливудского актера. Следующим изучаемым был странный человек в странном старинном одеянии с железной маской в рукам. Он сидел за столиком, и пил из большого широкого бокала красно вино, которое играло бордовыми красками. При этом он постоянно смотрел на лежащую перед ним маску, явно не зная, что с ней делать. Он вертел ее в руках, и смотрел на нее со всех сторон. Потом он вдруг опустил ее, и обратил свой взор на Алексея. Улыбнувшись, он взял маску в руки еще раз, и примерил на свое лицо. Маска улыбнулась Алексею, играя на тусклом свете металлической розрезью рта. Хозяин живого куска металла, отнял блестящее полотно от лица, и поднял широкий бокал, опять же кивнул в сторону  молодого человека. Он выпил весь бокал до капли.

Алексея уже ничего не шокировало: ни говорящая, улыбающаяся улыбка, ни женщина в черно – белом платье, не исчезающая сквозь земь официантка. Лате и пирожное с вишневым ликером как будто приучили его к этому странному волшебству.

Прошло около пяти минут, когда зазвенел колокольчик входной двери, и на пороге появилась молодая особа. Вместе с ней таинственно появилась женщина с разбитым на мелкие кусочки стеклянным сердцем, которое она пыталась склеить. Она колола руки острыми осколками и плакала. Ее слезы капали в бокал Мартини, и оседали на его дне прозрачным осадком. За другим столиком появился садовник с сухим кактусом, и женщина с большим плюшевым котом, который лакал валерианку из маленькой рюмки.  

Девушка села у окна, полу занавешенного бордово - синим шифоном. Ее задумчивые глаза смотрели за окно, и пытались вглядеться в сумрак за широкой оконной рамой. Тонкие пальцы, на которые смотрел Леша, перебирали маленький брелок в форме маленького конька, но ключей на нем не было. Леша остановил взгляд на нее миленьком лице. Девушка была обычной: рыжие волосы ниже плеч, округлые черты лица, прямой, немного вздернутый носик, широкие скулы и длинные ресницы. Алексей с наслаждением следил за приятной незнакомкой, которая ему казалась какой – то такой же таинственной личностью, как присутствующие здесь в этот вечер. «Если это все так в этот вечер, то она наверно принцесса?» - думал он. Ему нравились локоны, вьющиеся у лица, пухлые, розовые губы, тонкие пальцы и брелок. Он тихо думал: «Познакомиться бы с ней… А вдруг она ждет кого – то? Что ж, подожду десять минут, и подойду…». Не успел Алексей подумать об этом, как на стене пробили ходики, и выскочившая кукушка сказала: «Ик… Десять минут прошло!». Алексей только вздрогнул и перевел взгляд за столик, где сидела красивая незнакомка. За соседними столиками все так же сидели те же персонажи: седая старушка все так же курила черносливовый табак; Рассел Кроу пил водку, мужчина разговаривал с маской, которая незвучно шевелила губами, словно отвечала; женщина со стеклянным сердцем все так же клеила и плакала; садовник чаевничал, и плюшевый кол пил валерианку из маленькой рюмки.

Алексей перевел взгляд на девушку. Ее взор смотрел в темно - синюю керамическую чашку, словно пытался утонуть в гуще черного дымящегося кофе. Алексей вдруг почувствовал скулящую тоску в границах ее территории, в которую ему так хотелось вторгнуться. Ему вдруг так до невозможности захотелось подойти к ней, сесть рядом, и просто помолчать. Девушка вдруг повернула к нему свое лицо, и ее выразительные глаза обдали Алексея холодным светом, смешанным с нотками чуждого ей самой тепла. Он улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ. После этого он еще больше захотел подойти к ней, и разделить с ней этот вечер, и кофе своей бордовой чашки, который почему – то не кончался, - казалось, он только прибывал. Девушка с каждой минутой все больше и больше нравилась ему. Ему казалось, что в нем что – то растет, - какое – то сильное чувство, которого еще никогда не было. Он чувствовал, как его с необъяснимой мощью тянет к ней, как магнитом. «Подойду…» - решил он, и встал из – за столика, направляясь в сторону прекрасной незнакомки.

- Вам одиноко? – спросил он, остановившись у ее столика.

- Наверно… - ответила она и подняла свой взор на парня. Ее глаза застыли на его лице.

- Мне тоже… Наверно, одиноко? Могу я разбавить ваше одиночество? Вместе нам будет не так холодно и одиноко… - ответил он.

- Ну что ж, присаживайтесь… - сказала она.

- Спасибо. – ответил он, и присел напротив нее.

Его глаза бегло пробежались по ее лицу, которое он изучал на расстоянии пяти метров. Вблизи она показалась ему особенно красивой. Ее глаза поразили его еще больше. Их красоту, как ему казалось невозможно воспеть ни одному поэту. Глаза незнакомки были серовато – синими. Казалось, что в этом взгляде застыл серый лед, который сковал своим рисунком цветки фиалок.

Алексей перевел свой взгляд на женщину, клеящую сердце. Она перестала плакать и сосредоточенно двигала маленькой деревянной палочкой мелкие осколки красного стекла. Алексей перевел взгляд на девушку, она смотрела на него с любопытством и ожиданием.

- Извините… Я  задумался. Я здесь впервые.  – оправдался он за долгую паузу.

- Да, я тоже… - ответила девушка с улыбкой.

- Да, странное место… – сказал он.

- Наверно, вы правы? Кажется, что попала на маскарад, но из – за того, что забыла наряд дома, чувствую себя раздетой. – сказала она, улыбнувшись ему.

- А вы не скажете, сколько времени? – спросил Алексей. Его взор остановился на часах, обвивших запястье. Его часы стояли.

- Не знаю. – улыбнулась она. – Мои часы почему – то стоят. Хотя пол часа назад тикали… Странно…

- Ну вот, нас уже что – то объединяет. – улыбнулся Алексей.

- Должно быть… - согласилась рыжеволосая девушка.

- Скажите, а что вы думаете о присутствующих, кроме того, что это маскарад? – поинтересовался Алексей.

- Не знаю, право… - ответила она. – Кажется, что это все кусочки одного ребуса или загадки… Вообще в последнее время в моей жизни столько странностей…

- Наверно это не только ваша жизнь, - полная странностей… - ответил Алексей.

Вдруг до слуха Алексея донеслась знакомая мелодия. Он где – то слышал ее, но вспомнить где, представилось трудностью. Ему казался знакомым томный плач этой мелодии. «Где  же все же я слышал ее?» - его посещали такие мысли. Алексей вдруг заметил еще одного появившегося человека в темном фраке, играющего на скрипке. Мелодия лилась, скрипка пела, как живое существо с душой и трепетом. Алексей вдруг предложил девушке:

- Потанцуем?

- Хорошо. – ответила она.

Их дуэт кружился в танце под нескончаемую мелодию, выдающую все новые и новые вариации. Алексей заметил, как женщина с мундштуком смотрит на их пару, и маленькие слезы капают из ее глаз, превращаясь на лету в серебристые льдинки. Рассел Кроу все так же пил, и поднимал каждый тост за них. Маска и ее хозяин широко улыбались, не сводя с них своих взглядов. Женщина уже радостно склеила половинку сердца, и на нем не было швов от былых острых царапин. Садовник вдруг расцвел вместе с сухим кактусом, который зацвел розовыми цветами. Женщина смотрела на пару, и ругалась на своего плюшевого кота: «Ты опять набрался… Лучше бы я завела вместо тебя собаку…». Кот хмелея, лишь смотрел на танцующую пару, и поднимал за нее рюмки пахучей микстуры. Бармен за стойкой вдруг ожил, и следил за парой, отперевшись на барную стойку. Официантка плакала, смахивая с глаз набегающие слезы.

Танец, как показался длился вечность. Алексей все больше и больше ощущал, как ему дорога эта девушка. Он совсем не знал, о чем с ней говорить, но понимал, что ему так нужно ее тепло и доброта, ее ледяные фиалковые глаза. Казалось, он уже все знает о ней: знает, как ее зовут, знает, что она заблудилась в этом городе и попала сюда, знает, что было раньше в ее жизни. Они смотрели в глаза друг другу и цвет их глаз сливался в одно целое, рождая общую на двоих гамму.

- Можно пригласить вас на прогулку по городу? Ведь вы совсем его не знаете… – спросил он тихо.

- Как вы догадались, что я его не знаю? Но пригласить меня можно… – ответили пухлые губы.

Они выходили из кофейни. Алексей заметил, как все изменилось в этот момент. Кофейня вдруг опустела. Он посмотрел на место Рассела Кроу, тот   превратился в листок бумаги, на котором был нарисован бесстрашный гладиатор с мечом, решительно идущий в бой. От женщины Зимы осталась лишь горстка тающего снега и запах табака с черносливом. На другом столе лежала немая маска, и стоял широкий бокал, из которого пил ее хозяин. Сухой кактус садовника расцвел множеством больших благоухающих цветов, развивая по кофейне тонкий аромат. Склеенное сердце лежало на столе, и часто билось, словно живое. А женщина с котом исчезли в никуда, оставив только пустую рюмку, из которой пил кот. Официантка и бармен растаяли, и лишь на барной стойке лежала лакорованная скрипка.

         Они вышли на улицу. Они молчаливо вышли из темного переулка, и, вдруг появившаяся откуда – то шумная  и разноликая толпа разлучила их. Алексей смотрел по сторонам, ища ее неповторимые глаза и рыжие волосы. Он тысячи раз пресекал эту улицу, но девушка исчезла. Вокруг лишь люди в масках, крики «С Новым годом!», фейерверки, бенгальские огни.

Домой он вернулся безнадежно больным. Его болезнь звалась просто – любовь.

Всю ночь Алексей провел, как в бреду. Ему снились красивые глаза, рыжие волосы, кактусы, маски, бокалы, кофе, Дамы пик. Он проснулся в поту, и с мыслью, что обязательно должен найти вчерашнюю потерянную особу. Он чувствовал, как много он еще не успел ей сказать, и как много еще не успел для нее сделать. «Удивительно, что я понял это… Вчера вообще я даже не знал, что ей сказать» - думал он, глядя в потолок.

Целый день он ходил по дому, и городу, натыкаяся на постоянные знамения, в которых ключевым словом было «Знаки»: знаки гороскопа, знаки препинания, дорожные знаки. Казалось, что среди других слов его выделяют особым смыслом: в газете было сообщение: «Куплю наградные знаки», и слово «знаки» подчеркнуто красной чертой. И все больше Алексей понимал, что это не с проста. В середине дня его вдруг словно поразило громом. Он схватил куртку, торопливо оделся и вышел из дома.

Он спешил найти ту кофейню, и еще раз встретить свою потерю. Он торопливо шел и думал: «Точно! Вся жизнь, - знаки… Цыганка сказала тогда. И эта Дама пик, - это же та цыганка… Не зря она показалась мне такой знакомой. Те три персонажа, это мои программы – «Зима», «Гладиатор», «Железная маска»… Эти появившиеся другие персонажи из жизни этой девушки: садовник и кактус, - ее занятость, она хочет выращивать цветы, но кроме сухих кактусов у нее ничего не растет. Женщина, клеящая сердце, - это ее личная жизнь, и значит, ее сердце не раз разбивалось от предательств… Ее слезы, это слезы этой девушки… Женщина с кошкой, - это ее жизнь, в которой есть только рыжий кот, который ждет ее дома… Не знаю даже, как ее зовут… Как же я буду искать ее? Сначала надо найти эту кофейню… А я даже не знаю, примерно, где она находится… »

Целый день он бродил по городу, но найти ту самую уютную кофейню, с витрины которой подмигивала Дама пик, так и не смог. Домой он вернулся усталым и убитым горем. Не раздеваясь, он улегся на диван, и долго смотрел в потолок, на котором рисовал образ той незнакомки, которую потерял. «Я найду тебя!» - говорил он ей. В этот момент к нему зашла мама:

- Лешенька, пойдем украшать елку. Завтра Новый год. – ее поцелуй коснулся щеки любимого сына. Образ девушки растаял…

На следующий день Алексей проснулся рано. Мысли его были о том, что сегодня Новый год, и он дома в кругу своей семьи. «Что может быть лучше? Но… Ее мне не хватает…»  - его мысли перешли в другое русло, - он стал думать о прекрасной девушке с глазами цвета льда и фиалок. Снова хотелось найти ее, и сказать, что он не в силах выразить словами. Но для нее слова не нужны, она все и так поймет. Он взял телефон, и набрал номер своего друга:

- Шурик! Привет. – сказал он. – Мне нужна твоя помощь.

- Старик! Без вопросов! – ответил сонный, но радостный друг.

Через два часа два серьезных парня обследовали весь город, ища ту самую кофейню. Друг с недоумением говорил Алексею:

- Старик, ну ты даешь! Живешь в этом городе с рождения, а найти какую – то кофейню не можешь. Слушай, давай спросим в справочной? Там – то должны знать, - где это находится. – ответил оптимистично настроенный друг.

- Отличная идея! – ответил Леша.

Но и в справочной их ждало разочарование. О существовании этой кофейни, у которой даже названия нет, никто не знал. Время подошло в пяти часов, и Леша с другом не солоно хлебавши стали собираться домой, - каждого дома ждали предпраздничные хлопоты. Леша смотрел в окно, друг сидел за рулем. Из радиоприемника играла традиционная для этого праздника: «Happy New Year…».Когда машина проезжала мимо одного из полуразвалившегося дома, Леша вдруг судорожно вздрогнул от неожиданности, - он узнал его.

- Стой! – громко закричал он. Тормоза со скрежетом коснулись дороги, оставив на дороге длинную колею. Алексей открыл дверцу машины, и спешно выбравшись из салона, побежал по знакомому проулку. Шурик, только еле успевая, спешил за ним.

Алексей, забежал в хмурый заброшенный двор, и увидел знакомый дом, где располагалась кофейня. От сердца его отлегло. «Вот он… Но что с ним?». Дом был заброшен. Его одинокий профиль серел в углу двора, словно «Летучий голландец» их старой морской истории. Ни дверей, ни окон не было, вместо них черные клокочущие дыры. Старые обшарпанные стены были разукрашены разноцветными мелками и краской: «Даша+Миша= Любовь…».

- Лешич! Ты чего? – крикнул за спиной Шурик, подойдя к дому.

- Это было здесь! – ответил Леша, глядя на озадаченного друга.

- Да ты с ума сошел?! Здесь уже, как года два ничего нет! Дом скоро снесут! – сказал Шурик, ошарашено глядя на Алексея.

- Да не может этого быть! – сказал Леша, и решительно шагнул в проем, где позавчера была дубовая дверь со звонким  позолоченным колокольчиком. Шурик пошел следом, он недоумевал, что здесь вообще что – то может быть.

- Может! Поверь мне! Значит это в другом месте. Завтра поищем. – ответил друг Алексею. – Да не расстраивайся, мы найдем ее, - твою девушку без адреса и имени.

- Завтра? Завтра, нет! Завтра я возвращаюсь в Америку! – сказал он, и стукнул кулаком по кирпичной стене, из которой сползла струйка серого песка. Он уже развернулся и решил идти прочь. Ему хотелось надеяться, чтоне все еще потерянно, и он еще найдет уютную кофейню, и вместе с ней ту девушку. Тут под ногами что – то шелестнуло. Алексей опустил взгляд, и заметил маленькую пеструю бумажку. Он присел на корточки, и подняв бумажный клочок, поднес его свету. В луче света он увидел карту - Дама пик. «Значит это все же здесь… но что произошло?» с этими мыслями, он положил карту в карман.

- Ну что едем домой? – спросил Шурик.

- Едем. – ответил Леша решительно. В его сердце засело разочарование: « Все напрасно. Неужели придется забыть? Но как?»

В этот шумный праздник в двенадцать часов Леша загадал лишь одно желание: «Я хочу найти эту девушки с глазами цвета ледяных фиалок… Больше мне желать нечего…»

На следующий день серебристый автомобиль нес Алексея по городу к направлению к аэропорту. Он прощался с Петербургом, и спешил через несколько часов оказаться далеко от него на неизвестное, но длительное время. Он смотрел в окно, и думал о том, что скоро все опять будет как прежде: шоу, тренировки, поездки – все будет обыденно и рутинно. Глаза его бежали по улице, на которой почти никого не было, лишь чей – то одинокий образ медленно проплыл мимо него. Проехав еще насколько метров, он вдруг дал по тормозам. Он узнал этот образ среди этой занесенной снегом улицы. Мама, сидевшая рядом резко подалась вперед, и, посмотрев на сына встревоженными глазами, сказала:

- Ты что – то забыл?

- Да, забыл. – сказал Леша, и стал выбираться из машины. Он не обращал внимания на то, что мама кричала за спиной, что они опаздывают, не обращал внимания, что за ним выстраивалась очередь машин. Он бежал за девушкой, которую узнал, - это была она, его потерянная Атлантида. Атлантида, так он называл ее.

- Подождите! – окликнул он девушку. Она обернулась, и он опять увидел эту фиалковые глаза, но лед в них уже почти растаял. Он смотрела на него, и улыбнулась своей неповторимой лучистой улыбкой.

- А, это вы! – ответила она.

- Да, это я. – сказал он. Его рука потянулась к бумажнику, их которого он спешно извлек визитку. – У меня так мало времени. Напиши мне, позвони! Умоляю! – протянул он ее синюю бумажку с золотым теснением.

- Хорошо. – ответила она, взяв из знакомых теплых рук синюю картонную бумажку.

- Я буду очень ждать, моя Атлантида. – сказал Леша. Его губы коснулись щеки девушки. И еще раз, взглянув в ее глаза, он поспешил прочь.

- Хорошо, я напишу. – ответила она, провожая его силуэт своим синим взглядом и держась за щеку, на которой пылал его жаркий поцелуй. Она посмотрела на визитку, и прочла: «Alexei Yagudin…»

Девушка еще долго стояла посреди тротуара, и провожала взглядом серебристый автомобиль и незнакомого молодого человека. Она не замечала, как за ее спиной стояла женщина с плюшевым котом на плече.

Женщина посмотрела на кота, и сказала:

- Ну, дорогой, у нас снова получилось! Дай, пять! Ох, и не просто это было! – ее рука протянулась к пушистой лапке, и кошачья лапка ударилась об нее.

- Да, дорогая, это было трудно, как никогда… Такие бывают люди, во все верят только под Новый год. Но все же, мы это сделали! – ответил кот, поблескивая зелеными глазами.

Два образа: - женщины, и шедшего рядом плюшевого кота удалялись за горизонт по пустой улице. Метель пела свою песню, занося их следы. Из далека доносился их разговор.

- Мяу…. Ох, в следующий раз, надеюсь будет проще. Мне так трудно было быть сразу несколькими вещами и людьми. Дурно было изображать маску, еще и заставить ее говорить… а старушка Зима, - ты не плохо справилась.… Ну конечно мне больше всего понравилось быть Расселом Кроу, - такая понимаешь, сила… Сердцем мне меньше всего понравилось быть, - ты мне склеила всю шерсть… И взбрело же тебе, матушка! И где ты нашла эту кукушку? Она же была пьяна! Едва она сказала: «Уже прошло десять минут», как я думала, она вывалится из этой маленькой дверки… И надо было напоить ее рябиновой…

- Помолчи. Все получилось просто шедеврально! Это наше лучшее дело! Поедем отметим! А кукушка? У меня наличии были одни куры. И как ты представляешь курицу в ходиках? – отвечала женщина.

- Мяу… Да, никак! – ответил кот.

- Ага, мне досталась самая львиная часть этого дела. Не забывай, что мне пришлось быть цыганкой, и оказаться в Америке. А в авиа кассе? Кто продал Ягудину билет? О моем картавом английском и говорить противно… - причитала попутчица кота.

- Мяу…. А кто управлял самолетом? Мне пришлось срочно переквалифицироваться еще и в стюарда и разносить обеды… Не забывай, что мне пришлось взрывать витрину за его спиной, и пихать ему баксы в ладонь. Ох, деньги могли и себе оставить… - сказал кот.

- Зачем они нам? Ты сам подумай! – ответила женщина.

- Да так, на память… Мяу… - ответил кот, и махнул пушистым плюшевый хвостом.

Они удалялись по направлению к разваленному дому, где была уютная кофейня для избранных «Пиковая дама», где жили сюжеты многих жизней. Это были цыганка – Судьба, и кот – Случай. Это было еще одно удачное дело Случая в котором ему помогла Судьба. А может наоборот, - дело Судьбы, где имел место Случай? Не важно, но в этом они были за одно.

К рассказам.  Главная>>

©Стихия